Зверь на престоле, или Правда о царстве Петра Великого
Шрифт:
Петр, однако же, именно их порядочки, а точнее безпорядки, столь продуманно и «мудро» решил насадить на русской почве:
«Петр – в числе прочих своих войн – объявил войну и русским баням. Они были обложены почти запретительным налогом… Ключевский пишет: “В среднем составе было много людей, которые не могли оплатить своих бань даже с правежа под батогами”. Даже с правежом и под батогами московская Русь защищала свое азиатское право на чистоплотность. На чистоплотность, вовсе не известную даже и сегодняшней Европе, не говоря уже о Европе петровских времен» [126, с. 435].
Вот и еще одно обстоятельство, по которому русский человек никогда не селился вдали от рек, стало теперь очевидно: мы без чистоты, которая без наличия большого количества воды немыслима, жить не привыкли.
Если быть до конца последовательными, то и о наших нравах, как правило, диаметрально расхожих с инородными, было бы не лишне здесь же и упомянуть.
В случае неудовлетворительной работы желудка мы стараемся, по возможности, скрыть от окружающих вдруг охвативший нас нежданно недуг. У немцев же имеется очень простой для подобного рода проявлений внутреннего расстройства организма обычай. В случае выхода газов не от старого человека, которому у нас обычно такое, хоть и с достаточной натяжкой, но все же прощается, а от молодой здоровенной девицы, причем даже за столом, – у них лишь вырывается возглас восхищения: «Ja, ja – sehr gut!» И аплодисменты.
Нам странно: почему им, немцам, это не противно. Однако им не только не противно, но, напротив, они от этого получают еще и эротическое удовольствие:
«Этнические немцы, как оказалось, имеют особое пристрастие к вопросам, связанными с фекальными выделениями и анальностью (См.: Dundes 1984; см. также: Dundes 1983 /о всеобъемлющем значении фольклора для национальной идентичности/)» [107, с. 40].
То есть тут явно у кого-то из нас, что называется, головка перегрелась. Мы, со своей стороны, естественно, думаем, что у немцев. И при своем мнении останемся всегда. Понятно, что мы вытерпеть такое сможем. Но получать при этом еще и удовольствие?! А они, как нам ни покажется здесь странным, не то чтобы думают, но уверены, что головушка в данном вопросе перегрелась именно у нас.
Ведь что значит плесканье в шаечке? Это возможность погрузить свою часть тела, именуемую лицом, в собственные выделения (в сопли и грязь из полости рта)! Пускай пока еще и не анальные… но все-таки.
Что может собою означать плескание в ванной не в свеженалитой воде, но в воде грязной, после купания кого-нибудь из членов твоей семьи?
Предоставление уникальнейшей возможности «поиметь удовольствие» от сбора грязи, налипшей на немытые тела твоих ближайших родственников! Это все равно, что на тело собирать пыльцу запретного зелья, бегая мокрым и голым по плантации конопли. И уж в очередности такого семейного мытья никакого не остается сомненья: мужчина, как глава этого копрофильского семейства, будет принимать ванну самым последним. Это чтоб вся грязь досталась ему одному, как командующему сбором этого почему-то у нас не используемого «наркотика».
По той же причине некоторые «гурманы» ванну иногда устанавливают даже на кухне. В этом случае при каждом приеме пищи у них перед глазами будет стоять вместительная шаечка, наводя на приятные размышления о грязи. Не исключая, между прочим, и анальные нечистоты родственников, в которых совсем недавно довелось наслаждаться, словно свинье в грязной луже. Это все равно, что наркоману, выстроив себе фазенду с видом на поля конопли или мака, наслаждаться при каждой вспрыскиваемой шприцем дозе вспоминая о своем личном участии в сборе этого зелья, строго-настрого запрещенного в местах, чуждых этому наркоманскому мирку.
Такова основа удовольствия, получаемого немцем и от услышанного им громкого анального «выхлопа». И морщиться, думается, немец просто не подумает, но с удовольствием будет вдыхать, усиленно втягивая ноздрями, этот самый «аромат», не донесенный до туалета, наслаждаясь лишь от одной мысли о природе его происхождения. И если эту «гульку», словно из гаубицы бронебойным снарядом, выпустила весьма фривольная дама из общества, то удовольствие будет повышенным и наводящим на приятные размышления о возможности продлить это общение, начатое столь пикантно, в более интимной обстановке.
Для немца – это секс прямо за столом!
И такое заболевание головного мозга имеет даже свое научное обозначение:
«Копролагния – вид полового извращения, при котором удовлетворение достигается при вдыхании запаха или рассматривании экскремента партнера» [11, с. 265].
Именно по этой причине немец даже унитаз при случае стремится установить на кухне: странно, но факт.
А удивительным это является лишь для нас, не посвященных в существо их образа мировосприятия. На самом деле установка унитаза прямо на кухне дает просто универсальный шанс: кроме процесса поедания, поиметь одновременно и удовольствие от вывода из организма готовой, то есть прекрасно переработанной продукции. Это как раз и входит в их столь обожаемое застольное наслаждение, свойственное в нашей среде лишь людям больным.
Потому русскому человеку, с их точки зрения – просто пещерному – такого понять не дано. Он ущербен и по природе своей ущербности ничего не сможет определить во всех тонкостях этикета заграницы. И это не она, заграница, спятила, а он, ничего не понимающий во всех тонкостях преимуществ анально-орального секса вкупе с работой всех столь обожествляемых ими систем, выделяющих фекалии. Ведь для закордона даже соплю свою заглотать, тягучую и зеленую, – безспорно, сплошное и безоговорочное наслаждение. Ежеутренне им следует выбирать – что производить в шаечке сначала: чистку зубов, а затем обливание своего лица этой в пасте и гниющих остатках пищи жижей, или, наоборот, сначала высморкаться, а затем этой водой с соплями полоскать рот от зубной пасты.
Ну а как, ежели, не то чтобы свою соплю заглотать, но позариться еще и на чужую?!
Для того, отправляясь в служебную командировку в Россию, англичанин кладет в карман свою заветную резиновую затычечку. И теперь будет иметь прекраснейшую возможность вставлять ее в раковину, куда не просто сморкаются великолепными зелеными соплями и харкают коричнево-желтыми осклизлыми тромбами из вечно прокуренных и простуженных в командировках глоток все кому ни попадя, но даже и периодически блюют.
В России, в гостиницах, принято напиваться до поросячьего визга, а потом блевать. Вот и спешит он вычислить такую счастливую раковинку, вставить поскорей туда свою заветную карманную затычечку и наслаждаться от полоскания в этой радующей натуру иноземца самой что ни есть натуральнейшей грязи, вывернутой наружу из чьего-то чрезмерно переполненного яствами желудка.
Так ведь от более чем близкого общения с его содержимым они получают еще и эротическое удовольствие:
«Процесс пищеварения для них – это процесс расчленения и уничтожения еще недавно живых растений и плоти трупов животных. Отсюда – результаты пищеварения для них есть верх совершенства, а отверстия, это совершенство выделяющее – нечто сакральное. Некрофилы бывают разных типов… он/она будут возбуждаться от одного вида испражнений или от облизывания… всех отверстий выделения» [70, с. 57–58].