Зверь по имени Кот
Шрифт:
За то время, что он работал в строительной бригаде шабашников, его словарный запас сильно пополнился. Но не только за счет общения со строителями. Слова и понятия всплывали сами по себе, откуда-то из глубины подсознания. Спал Тинг беспокойно; ему постоянно снились фрагменты, напоминающие отрывки из цветных кинофильмов. Тингу казалось, что он узнавал и местность, и людей, которые фигурировали в сновидениях, но когда Тинг просыпался, то не мог вспомнить ни единой детали из этих мозаичных картин.
Границу Тинг перешел по глубокой балке, поросшей кустарником. Нарушителя заметили лишь какие-то птички и две вредные сороки, которые сопровождали его своими криками добрых полчаса, пока он не выбрался на большак. Дорога была пустынной, и Тинг прошагал часа полтора, пока его не догнал колесный трактор «Беларусь». Тинг махнул рукой и трактор остановился. На него с любопытством смотрел молодой чумазый парнишка — тракторист, отбивая ногой такт; на его голове были наушники от плеера.
— Подбросишь? — спросил Тинг.
— А? Чего? — Парнишка не сказал, а прокричал.
— Убери звук! — Тинг, жестом показав, что трактористу нужно снять наушники, повторил свою просьбу: — Я говорю, не подвезешь ли?
— Какие дела… Садись. Вдвоем будет веселей.
— Тебе, я вижу, и так не скучно, — забравшись в кабину, сказал Тинг, указывая на плеер.
— Да, музон что надо. Вчера привезли из города новые диски. Хочешь послушать?
— Нет, нет, спасибо. Я люблю тишину. Наверное, старею.
— Брось… Ты еще мужик ого-го. Тебе на станцию?
— В общем… да… — осторожно ответил Тинг.
Парнишка весело рассмеялся.
— Не боись, я не стукач, — сказал он, подмигивая. — По балке шел?
— Это ты о чем? — сделав невинное лицо, спросил Тинг.
— Да ладно тебе. Меня не проведешь. Мы тут всех своих знаем наперечет. А ты чужой. Значит, с другой стороны.
— Допустим. Ну и что?
— А ничего. Мы по той балке в соседнее село обычно ходим. Знакомая дорожка.
— Разве через КПП вас не пускают?
— Пускают… — Тут парнишка хитро ухмыльнулся. — Так ведь мы идем не с пустыми руками, потому как на свадьбу или на храмовый праздник. Как в гости идти без гостинца? Ведь в селе на русской стороне у нас почти у каждого есть родня. А эти козлы на КПП наизнанку нас выворачивают, все забирают. Не положено, говорят. И попробуй, поспорь с ними. Вообще потом хрен пропустят, если придется ехать на тачке. Сами же наш конфискованный самогон хлебают в три горла. Все здание таможенного поста облевали.
— М-да… — неопределенно промычал Тинг; ему хотелось разговор о переходе границы завершить как можно быстрее.
Но не тут-то было. Молодой тракторист оказался чересчур любопытным. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, не так уж он был и молод, как Тингу показалось вначале. Его сбило с толку маленькое лицо парня с острым птичьим носом-клювиком и тщедушная фигура. Трактористу явно перевалило за тридцать. Есть такие люди (особенно те, у кого малый рост), у которых трудно определить их истинный возраст. Маленькая собачка — всегда щенок…
— Стоило ли с таким хилым сидором переть по полям да буеракам? — спросил тракторист, окинув критическим взглядом небольшой рюкзак Тинга. — Балкой у нас обычно идут те, у кого баулы будь здоров; в основном, «челноки». Правда, в последние три-четыре года их почти не стало.
— А у меня там героин, десять кило, — ответил Тинг.
— Да ну?! Шутишь…
— Какие могут быть шутки? Ты спросил, я ответил.
— Дай попробовать. Говорят, эта дурь по мозгам бьет почище первача. Ну дай, не жмись.
— Тебя как зовут?
— Гена… А что?
— Гена, ты, вроде, на лоха не похож, а говоришь такие глупости. Во-первых, я пошел по балке потому, что до поста топать далеко. Я ведь не на машине и ноги лишний раз бить неохота. Во-вторых, в рюкзаке только мои шмотки. Если не веришь, можешь сам посмотреть. И в третьих плюнь на того идиота, который расхваливал тебе «дурь». Конечно, если ты хочешь сойти в могилу года через два — три, то пожалуйста, флаг тебе в руки. Нюхай, колись, глотай «колеса»…
— Я чё, ударенный мешком по голове?! Это я так… интересно…
— Упрячь свой интерес подальше.
— И то верно…
До станции было недалеко — километра четыре. Гена дал крюк и довез Тинга до самой платформы. Когда Тинг протянул ему деньги, чтобы оплатить проезд, тракторист обиделся:
— Вы там в своем городе совсем на деньгах подвинулись, — сказал он сердито. — У нас так не принято. Я ведь от всей души…
— Понял. Извини. Большое спасибо.
— Не за что.
Впрочем, руку Тингу тракторист пожал уже вполне сердечно. И даже помахал замасленной кепкой на прощание.
Тинг купил билет на поезд, ближайший по расписанию. Ему было все равно, куда ехать, лишь бы подальше от города, где на него охотились.
Тики-так, тики-так, тики-так… Перестук вагонных колес разбивал хрупкие мысли на мелкие осколки. И постепенно из этой сумбурной мозаики начали складываться буквы, затем слоги, и в конечном итоге появилось само слово — Припять.
Тинг уже знал многое о Припяти от Миколая Павловича. Но рассказы бригадира были для него не открытием чего-то нового, а повторением пройденного. Это было сродни состоянию, когда запотевшее стекло, сквозь которое видны абрисы знакомой, но давно забытой местности протирают чистой сухой фланелью.
Станционные постройки едва просматривались в густом тумане, но дальнейший маршрут уже светился в голове Тинга словно раскаленная нить электролампы…
«Что я здесь забыл? Что я делаю в этом проклятом городе?!» Тинг тупо разглядывал сильно поржавевший советский герб на крыше здания, которое казалось почти новым, живым, но на самом деле было мертвее египетских пирамид. Там хоть какая-то жизнь теплится — археологи что-то ищут, туристы щелкают фотоаппаратами, а в этой прямоугольной коробке прячется сама смерть. Она будет таиться здесь века, и возможно когда-то город будет не менее привлекательным туристическим объектом, нежели Мачу-Пикчу [7] .
7
Мачу-Пикчу — так называемый «потерянный» город инков на территории современного государства Перу; жители этого города таинственно исчезли примерно 400 лет назад.