Зверь по имени Кот
Шрифт:
Аскетическое лицо Тинга постепенно округлилось, а на щеках появился здоровый румянец, хотя его трудно было разглядеть — от частого пребывания на солнце он сильно загорел. А в теле начал накапливаться жирок, и теперь, раздевшись, Тинг со своими торчащими ребрами (как было раньше) уже не напоминал анатомическое пособие для студентов-медиков.
Конец недели выдался дождливым — везде шли грозы, а кое-где и проливные дожди. Улучив момент, когда грозовой фронт отступил, Тинг пошел в лес с твердым намерением опробовать свой лук в полевых условиях. По мишени он стрелял вполне прилично, а вот по живой цели еще не приходилось.
Что касается ямы-ловушки, то там все было тихо. Если по тропе и ходили какие-нибудь лесные зверьки, то это были не дикие свиньи. Они оказались чересчур умными, чтобы попасться еще раз в одну и ту же ловушку. Нужно было искать другую тропу и рыть яму там. Но Тинг не испытывал желания лопатить тяжелую сырую землю.
Ему повезло и в этот раз. Оказывается, временным улучшением погоды воспользовался не только он, но и лесные обитатели. Пробираясь по лесу, Тинг наткнулся на небольшую полянку, на которой два зайца щипали молоденькие листики клевера. Они так увлеклись этим приятным и вкусным занятием, что не расслышали шагов человека, может, потому, что лес был наполнен звуками падающих капель — это листья избавлялись от дождинок.
Первой же стрелой Тинг подстрелил зайца. Второй, высоко подпрыгнув, задал такого стрекача, что, казалось, его просто сдуло ветром.
Положив зайца в сетку-авоську, исполняющую роль ягдташа, Тинг пошел дальше. И снова охотничья удача явила ему свою благосклонную улыбку. На этот раз Тингу попался глухарь. И тоже на очередной полянке.
Это был осторожный и опытный самец, но голод и с ним сыграл дурную шутку (ведь во время грозы, которая шла почти всю ночь, не покормишься). Глухарь жадно теребил метелочки дикого овса, время от времени прекращая это занятие, чтобы осмотреться кругом и послушать лес. Но такие паузы были чересчур редки, и Тинг этим воспользовался.
Едва глухарь снова начал клевать дикий овес, как Тинг быстро занял удобную позицию, натянул тетиву, и стрела полетела в цель. Увы, точность продела у Тинга оказалась не ахти какой; сказалось приличное расстояние. Стрела лишь легко ранила глухаря, и птице даже удалось взлететь в воздух. Но второй выстрел был гораздо точнее, и глухарь, шумно хлопая крыльями, рухнул на землю..
Теперь идти стало гораздо тяжелее - сетка-ягдташ сильно мешала движению. Тинг решил: дойду до Большого ручья, и если ничего больше не попадется по пути — вернусь. Большим ручьем он назвал совсем мелкую речушку, которая текла мимо села, за околицей. У нее даже названия не было. А может, когда и было, но его уже и старики забыли.
Ручей исчез. Теперь в его русле текла небольшая, но полноводная речка, притом очень быстро. Местами она бурлила и образовывала воронки. Вода в ней была желтоватой, с примесью чернозема и глины. Волны тащили с собой ветки, камыш, древесную кору и вообще всякую всячину.
Тинг нашел на возвышенности, над самой водой, сухое местечко, постелил кусок полиэтиленовой пленки, сел и достал из кармана бутерброд, чтобы немного подкрепиться. Между туч выглянуло солнце, и на душе у него стало совсем легко.
Он жевал хлеб и кусок холодной свинины и с интересом наблюдал за волнами, которые плескались почти у самых ног. Быстрая вода словно уносила все его печали и горести, скопившиеся в душе за долгое время, и Тинг все глубже и глубже погружался в приятно-расслабленное состояние, похожее на нирвану.
Неожиданно он встрепенулся, провел рукой по глазам, будто освобождаясь от сна, и присмотрелся. Чуть ниже того места, где он сидел, образовалась отмель, и речные волны оставляли на ней то, что нести им было невмоготу. На этот раз речка выбросила на берег что-то большое и тяжелое. Тингу показалось, что оно шевелится.
«Наверное, какая-то лесная зверушка, — подумал он, поднимаясь. — Если еще живая, нужно помочь. Похоже, в западном направлении идут очень сильные дожди. Ишь как ручей взбурлил…»
То, что Тинг увидел, привело его в изумление. На берегу лежали большой кот и куница. Они практически составляли единое целое, потому что крепко впились друг в друга зубами. Тинг потрогал тельце куницы и понял, что она захлебнулась. А вот кот еще был жив, хотя жизнь в нем еле теплилась.
– Да, Кот Котофеич, попал ты… — бормотал Тинг, пытаясь руками разжать зубы куницы, сомкнувшиеся на шее кота. — Еще бы чуть-чуть — и хана…
Увы, хватка у куницы была мертвой. Тогда, чтобы освободить Кота, ему пришлось достать нож.
Тинг нашел его три дня назад все в той же мастерской, которая оказалась кладезью разных необходимых в хозяйстве вещей. На удивление, широкий и прочный клинок не был сильно ржавым, но он не имел рукоятки. Заинтересованный Тинг почистил лезвие и попробовал его на остроту. Нож был как бритва. Похоже, его отковали сельские кузнецы-умельцы из клапана двигателя. Поэтому клинок и не заржавел, так как сталь на клапане была легированной.
Недолго думая, Тинг сделал деревянную рукоятку, сшил ножны, и в итоге у него получился великолепный охотничий нож, которым можно было даже рубить кости без ущерба для лезвия.
Тинг вставил нож между челюстей куницы, повернул клинок на девяносто градусов, и зубы зверька разжались. При этом что-то хрустнуло. С Котом Тинг поступил более милосердно — он разжал его челюсти руками, что было совсем нелегко.
Затем Тинг вынес Кота на сухое место и начал вытряхивать воду из его легких. Он не знал, правильно ли все делает, однако эти манипуляции оказались очень даже действенными. Правда, воды вылилось немного, но Кот начал кашлять и отфыркиваться. А затем и задышал, глубоко и судорожно.
Тинг положил его на землю, и Кот тут же поднялся, чтобы убежать. Но лапы отказали ему, и он со звуком, напоминающим стон, завалился на траву и закрыл глаза.
– Экий ты громадный, братец, — удивленно сказал Тинг. — Прямо не кот, а рысь, только лапы коротковаты. Да-а, поработала над тобой куница… Все тело — одна сплошная рана. И что мне теперь с тобой делать? На лесного кота ты не похож, но и домашним я бы тебя не рискнул назвать. Какой-то уникум… Нет, оставить тебя здесь я не могу. Это будет нехорошо, не по-человечески. Пойдем в село. Может, удастся тебя вылечить.