Зверь
Шрифт:
– Стой, кто идет, - лениво крикнул сержант, даже не попытавшись поднять свой пулемет.
– Старшего позови, - приказал я.
Не вставая, служивый несколько раз ударил пяткой ботинка по броне. Из люка показался прапорщик с аккуратно подстриженной бородой, в зеленой пятнистой бандане. Мгновенно оценив обстановку, он скрылся в чреве бронетранспортера, и через секунду появился вновь, уже в каске и с автоматом в руках.
– Кто такие, чего надо?
– осведомился он, подойдя поближе.
– Здесь все написано, - ответил я, протягивая предписание за визой майора Сорокина.
Бегло
– Проезжайте, - кивнул прапорщик.
– Ты это постой, - возмутился я.
– Куда проезжай? А мост?
– Ну взорвали его ночью, что поделать?
– развел руками служака.
– Вам-то что? БТР-80 плавает отлично, насколько я знаю, вот и плывите.
– Они бы еще плавали, - хмуро произнес я.
– Ах, вот оно что, - понимающе улыбнулся военнослужащий.
– Тогда двигайте вниз по течению, через два с половиной километра будет брод. Там и форсируете переправу.
– Как есть ведьма, - раздался голос Тараса из-за спины.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Когда он успел подойти? Украинец, попыхивая своей трубкой, внимательно наблюдал за перепалкой солдатика со старухой.
– А, - отмахнулся прапорщик.
– Беженка, из-под Буйнакска. Такие байки травит - прямо "Ночь перед рождеством". Каждый день приходит, одолела уже. Я вот что думаю, - он хитро подмигнул Мищенко.
– Мы ее сейчас огнем из твоей люльки и спалим. А то ведь, все знают, обычным огнем ведьму не взять, тут только огонь из трубки поможет.
– Не дам люльку, - отрезал Тарас.
– Старухи - это до Игоря треба.
– Ладушки, - похлопал я бойца по плечу.
– Поехали.
Брод, про который говорил прапор, был и на карте Сорокина. Впрочем, после моста я и карте и майору доверял все меньше. Как-то не верилось, что он не знал, что мост сегодня ночью разнесли в щепки. Надо бы с Морозом посовещаться, что за фрукт этот Николай. Но позже. Пока мы существенно отставали от графика, и, судя по всему, отстанем еще больше.
По узкой просеке, проложенной вдоль берега, ТБС двигались еще медленнее, чем по грунтовке. Немудрено! Грунтовка - хоть какая-то, но дорога, а здесь - лес, и только направление. Вдобавок, минный трал пришлось убрать - цеплялся за пеньки и коряги, чем еще больше тормозил передвижение. Оставалось надеяться, что звериные тропы никто, находясь в здравом уме, минировать не станет.
Через полчаса изматывающего продвижения, мы вышли на место, где согласно карте и слов прапорщика находился брод. Ширина реки составляла здесь примерно метров пятьдесят, да и берега, что с одной, что с другой стороны, идеально подходили для переправы - песчаные, пологие, а не каменистые и обрывистые, как в других местах.
Замышляева, как самого везучего, назначили добровольцем, чтобы провести разведку. Капитан, раздевшись до трусов, но прихватив с собой автомат, вошел в теплую, как парное молоко, воду. Первые несколько метров вода доходила ему до колен, дальше - до середины бедра, в самом глубоком месте - по пояс, и, наконец, в обратном порядке, и вот он - на противоположном берегу.
Приготовив к форсированию переправы первый БТР, мы ждали возвращения Игоря. Подняв над головой оружие, он брел по воде обратно. Вот он преодолел самое глубокое место, и уже приближался к берегу, как вдруг, взмахнув руками, боец поскользнулся, и, подняв сноп брызг, ушел под воду. Мы дружно вскочили на ноги, приготовившись спасать члена спасательного отряда, но капитан, отфыркиваясь, встал сам. Подняв АК на вытянутой руке над головой, он начал шарить по дну, выискивая что-то. Наконец, боец извлек из-под воды метровую палку, и вышел на берег.
– Ну ты нас и испугал, - покачал головой Елисеев, водитель первого БТРа.
– Думали - все, остыл...
– Не дождетесь, - заверил Замышляев, тряся головой, чтобы вытрясти воду из уха.
– На, лучше, полюбуйся.
И он протянул мне палку, поднятую со дна реки. Только здесь я разглядел, что это вовсе и не палка, а шашка. Протерев клинок ветошью, очистив его от ила, я с удивлением обнаружил, что он ничуть не пострадал от времени - лишь сильно потемнел. У самой гарды виднелась гравировка: "Поручику Андрееву за отличную службу, 1861 год". Хм! Год отмены крепостного права.
– Недурной сакс, - одобрительно кивнул я.
– У, шайтан!
– изумился Закиров.
– И в самом деле - везучий, как черт!
– Серебро, - с видом знатока произнес Наиль.
– Да ладно, - усомнился Юра Маковецкий.
– Ты-то откуда знаешь?
– Ты уж поверь, - заверил башкир.
– Я полтора года гравером работал, и отличить серебро от железки завсегда смогу.
– В любом случае - отличный трофей, - прекратил я споры, возвращая шашку Игорю.
– По-праву - твой.
– У меня таких трофеев, - замахал руками капитан.
– Себе оставь. Дарю, как командиру!
Покончив с церемониальной частью, мы, наконец, приступили к форсированию реки. Первая машина осторожно вошла в воду, и, малым ходом, поползла наперерез течению. Вода, даже не скрывающая огромных катков бронетранспортера, следом за вездеходом закручивалась в воронки и окрашивалась в грязно-бурый цвет от поднятого ила. БТР успешно преодолел середину протоки, и выехал на противоположном берегу. Даже отсюда было видно, что между грунтозацепами колес набились огромные комья грязи, а сама машина, бывшая изначально серой, ниже пояса приобрела рыжий окрас.
– Наша очередь, - произнес Маркин, устраиваясь за штурвалом.
Я, Татарин и Калач запрыгнули на броню и БТР, с перегазовкой, тронулся с места. Нос тяжелого бронехода наклонился, и, подняв мириады сверкающих на солнце брызг, машина вошла в воду. Командирский бронетранспортер сам по себе тяжелее первого - все то же оборудование, плюс пушка Грязева-Шипунова, весившая в два раза больше обоих КПВТ, и запас 23-миллиметровых снарядов для нее, весивший в пять раз больше боекомплекта пулемета Владимирова. Так что второй транспорт погрузился в воду выше выштамповки на боку. Не потому что воды стало больше - отнюдь, он проваливался в илистый грунт глубже, чем первый, который, к тому же, успел взбаламутить грязь на дне реки. Машина дошла до середины водоема, начала подъем, и, тут, проскальзывая всеми восемью колесами, начала сползать обратно.