Звери скального храма
Шрифт:
— Интересно, — подумал он, — насколько глубока эта трещина?
Тут же сознание Стефана обнаружило, что трещина стала наплывать на него, одновременно расширяясь, и вот она уже сформировалась в обыкновенный пещерный проем. Нисколько не удивляясь этим метаморфозам, Стефан скользнул вглубь образовавшегося прохода.
Да, его уже не поражали те странные вещи, которые происходили с ним после выхода сознания из тела. Однако он не переставал удивляться тому, как реагировал на эти необычные проявления. Его сознание воспринимало все происходившее как нечто само собой разумеющееся.
Вскоре, пройдя сквозь трещину, он обнаружил, что за нишей открывается небольшой
— Это впечатление создалось у меня из-за странных мерцающих стен тоннеля, — подумал он.
Да, они действительно мерцали серебристо-дымчатым светом. Словно камни, расположенные по обе стороны от него, были усыпаны мириадами крошечных светлячков, смирно застывших в едином порыве осветить тропу путнику.
— Очевидно, в этой скале, состоящей из разных пород, много кварцевых прослоек, которые и отражают падающий на них свет, — понял он. — Но я слишком далеко зашел вглубь тоннеля, чтобы солнечные лучи смогли проникнуть сюда, даже если бы они отражались о кварцевые включения стен. Что же является источником этих бликов?
Посмотрев назад, Стефан не обнаружил там света, как не было его и впереди. Мысленно проведя линии от бликов до их возможного источника, он понял, что этим источником является его энергетическое тело, излучавшее вокруг себя завораживающий серебристый свет. Раскрыв эту загадку, Стефан стал двигаться дальше, рассматривая стены тоннеля в управляемо регулируемом свете. А посмотреть было на что. То там, то здесь, в небольших естественных выемках, стали видны вырезанные в скале какие-то надписи на неизвестных ему языках.
Он смог различить только некоторые виды письменности. Вот проглядывают характерные завитки арабской вязи, а в следующей нише начертаны иероглифы.
Стали встречаться и изображения живых существ: большая кошка, крадущаяся к рыбе, прячется в облаках. На следующем рисунке две женщины в национальных костюмах, с высоко поднятыми мечами, сидят на слонах. Над их головами видны гордо развевающиеся знамена.
А вот огромный лист, кажется, смоковницы. В его центре вылеплен извивающийся дракон. Тщательная проработка всех деталей поражала воображение. Длинные усы на мохнатой голове дракона говорили о преклонном возрасте этого исполина, змееподобное тело было покрыто чешуйками, а вверх по позвоночнику топорщился гребень.
Несмотря на внушительные клыки и устрашающие размеры, в глазах дракона читалась мудрость, накопленная им за прожитые тысячелетия. Стефану показалось, что дракон, уйдя с поверхности земли в палеозойскую эру, после долгих скитаний окаменел в этом запутанном лабиринте.
Следующую нишу украшало изображение змеи. Свитое в спираль гибкое тело восточной красавицы блаженно грелось на пригорке. Хвост, проходя сквозь кольца ее тела, был направлен кверху.
Голова же, изящно склоненная на конец хвоста, казалось, что-то таила. Бесчисленное множество чешуек как будто разливалось по этому телу. А венчал всю эту живую закольцованную систему небольшой, но, по всему видно, чистейшей воды кристалл с множеством граней.
Кристалл находился у змеи во рту, очевидно, что-то этим символизируя. Присмотревшись, Стефан понял, что тело змеи было создано из кусочков перламутра, придавая рептилии холодную красоту серебра.
На следующем рисунке царила совсем иная атмосфера. Стайка маленьких обезьян стремительно "неслась" по кронам деревьев. Некоторые животные находились на самом верху, другие — в сердцевине кроны, а третьи уже перепрыгивали на соседнее дерево.
Строя рожицы, они походили на разгулявшихся ребятишек. Там было все — "и смех, и грех". Две малышки, держась за один банан, старательно перетягивали его каждая на свою сторону с устрашающими гримасами, очевидно, надеясь отпугнуть соперницу.
А одна незадачливая обезьяна, уцепившись хвостом за лиану, висела между двумя далеко растущими друг от друга деревьями, глубоко задумавшись: то ли ей прыгать вперед, то ли назад. Между тем она все больше отставала от своих друзей.
Картина, созданная на твердой поверхности, изнутри была насыщенна подвижной игрой. Обезьянки как бы на миг замерли, лукаво притворяясь лишь изображениями.
Он заскользил дальше, рассматривая ниши с фигурками рыб, птиц и зверей. Особенно ему понравился огромный тигр, с грозным видом стоящий на крутой сопке. Плавные зигзаги на его роскошной шкуре только подчеркивали неустрашимость и воинственность зверя. Световые блики, падающие на рисунок, создавали впечатление абсолютной реальности. Неосторожное движение — и тигр, казалось, прыгнет на тебя, и уже не будет спасения от его мощных лап. Стефан поспешил дальше, полагая, что не стоит воображению давать слишком много воли.
Проходя по лабиринту, он так увлекся рассматриванием картинок, что совершенно забыл обо всех своих проблемах. Стоя перед очередной нишей, он через рисунок, как через дверь, попадал в изображаемый мир, живя вместе с героями сюжета их жизнью. В нем проснулось желание вечно бродить по этим удивительным мерцающим тоннелям, не тревожась больше ни о чем и ни о ком.
Вдруг резкие звуки в клочья разорвали вековую тишину каменного прохода. Мощные крылья гигантской птицы ритмично издавали гулкие хлопки, которые слышались Стефану все яснее и четче. Он почувствовал, как непреодолимая лавина накатывается на него. Дикий страх погнал его вперед, заставляя двигаться все быстрее и быстрее. Однако, как он ни старался оторваться от преследователя, тот не отставал.
Стефан, не сбавляя темпа, оглянулся. В исходящем от него мерцании он рассмотрел два ярко-желтых с зеленоватым отливом глаза, хищно смотрящих прямо в сердцевину его сущности. От увиденного Стефан, как заяц, мчащийся по дороге в свете передних фар, припустил изо всех своих сил, однако глаза птицы не только не отставали, но стали еще и неумолимо приближаться.
Силы Стефана были на исходе. Он почувствовал, что сейчас не выдержит и сдастся, упав прямо в лапы этой громадины. Мысли беспорядочно прыгали, как брызжет масло на раскаленной сковороде. Они не только не подсказывали спасительного выхода, но и окончательно разбалтывали сознание. Сзади, как будто почувствовав его слабость, прибавили ход, и Стефан ощутил, как сверху над ним стало что-то нависать. Огромная тень упала на него.
— Еще мгновение — и мне конец, — понял Стефан.
Неожиданно его затуманенному взору слева открылась небольшая ниша, в которой находилась какая-то скульптура. Это был его последний шанс. Как умирающий в пустыне от жажды путник делает рывок в сторону оазиса, так и Стефан из последних сил упал в угол ниши. Максимально вжавшись в него, он почувствовал, как жесткие, будто из железа, перья, слегка задев его, пронеслись дальше.
Посмотрев на пролетающую птицу, он увидел, что это был огромный орел. С широко растопыренными мощными лапами и крыльями, застилающими весь проход, тот медленно удалялся от него, оставляя позади себя светящийся шлейф…