Звери у себя дома
Шрифт:
Такая охота для медведя очень удачна, гораздо чаще ему не удается подкрасться к кабанам, особенно в октябре и начале ноября, когда снега нет, а малейшее движение вызывает шорох сухих листьев в мертвой осенней тишине леса. Мешает медведю и его очень сильный запах, который даже человек слышит метров за десять, у кабана же очень хорошее обоняние. В безветренную погоду насторожившийся кабан чует медведя за 20–30 метров. А, учуяв, рюхнет — и бежать.
Тигр в таких случаях обычно делает несколько бесполезных прыжков и кончает охоту. Другое дело — медведь. Он начинает преследование, которое длится иной раз часами. Медведь в погоне за кабаном очень настойчив: иной раз он догоняет и давит его на двадцатом — тридцатом
Догнав и задавив кабана, медведь остывает от возбуждения час или два, если даже он и очень голоден. Страшен медведь в это время, и в смертельной опасности окажется человек, случайно к нему приблизившись. Хорошо, если это охотник с добрым ружьем, если он не растерялся, не парализован страхом. Но случается, что в густой чаще и самообладание не спасает…
В большинстве случаев медведь быстро убивает настигнутого кабана. Однако не всегда охота кончается так просто. Старый охотник А. П. Плишанков рассказал мне случай, который сам наблюдал в бассейне Большой Уссурки однажды осенью. Шум драки он услышал издалека и к месту схватки подошел близко. Нападал средних размеров тощий медведь, защищался крупный секач. Бились звери, видимо, уже давно, потому что оба были изранены, а вокруг все вытоптано.
Медведь ходил вокруг кабана, выбирая момент для броска. Секач стоял рылом все время в сторону противника, следя за каждым его движением; по клыкам его стекала кровавая пена. Медведь с ревом делал резкие броски, но, видя, что секач стоит твердо, отходил назад. Медведь явно хотел обратить кабана в бегство и напасть сзади, так как успел очень хорошо почувствовать силу его ударов. А тот все стоял и стоял, готовый к отпору.
Когда медведь оказался слишком близко, секач молниеносно ринулся на врага и поддел его рылом. Медведь отлетел, упал, и кабан еще несколько раз ударил его клыками. При каждом ударе медведь жалобно охал, а секач уже готов был топтать его, однако медведю удалось вырваться. Отбежав метров десять, хищник лег и, жалобно поскуливая, стал лизать свои страшные раны. Кабан, шатаясь, снова занял оборонительную позицию.
Трудно сказать, чем бы все это кончилось, но даже бывалый охотник не способен долго наблюдать столь бессмысленно-кровавую драму. Он убил обоих. На медведе не было ни жиринки. Вся его туша была в глубоких рваных ранах, от которых он вряд ли смог бы оправиться. Жалок был и кабан: нижняя челюсть до кости ободрана, вдоль хребта — страшные следы медвежьих клыков…
Промысловик-тигролов М. И. Калугин осенью 1963 года, тоже на Большой Уссурке, видел свежие следы поединка медведя и секача. Драка, судя по следам, была недолгой, но решительной и ожесточенной. Погибли оба. Медведь отошел всего метров на пятьдесят. У него был глубоко вспорот бок, выворочены ребра. В трехстах метрах лежал и секач с большими рваными ранами на хребте и шее.
Медведи часто дерутся и между собой — обычно во время гона, который у них проходит летом. Свежие следы медвежьих «свадеб» можно встретить и в июне, и в июле, и в начале августа. Самку обычно сопровождает счастливый победитель, а соперники наблюдают издали и в слепой ярости зачем-то дерутся между собою, ломают деревья, переворачивают камни и валежины.
Крупные медведи, случается, бьются между собой до смерти. В июне 1964 года удэгейцы на берегу Бикина слушали такой поединок больше часа, а потом осмотрели и место побоища. На речной террасе, на участке до пятнадцати метров диаметром, все было взрыто и переломано, залито кровью с клочками бурой и черной шерсти. Чуть поодаль лежал побежденный. Он уже был завален сломанными елочками, а сверху придавлен многопудовой валежиной.
Иногда плохо приходится и самкам. Если вам доведется найти труп
Медвежата появляются в лютые январские или февральские морозы. Чаще всего их два. Они до удивления малы и беспомощны. Странно видеть у мамаши, весящей 150–200 килограммов, 600-граммовых детей! Однако природа и здесь поступила мудро. Крошечным медвежатам молока нужно совсем немного. Будь они ростом с теленка — вряд ли дотянули бы до весны и мать, и потомство. Ведь медвежата сосут мать около двух месяцев еще до выхода из берлоги.
Покидают берлогу медведи обычно во второй половине марта. Медвежат самка кормит молоком до августа. К первой осени они весят 30–40, ко второй — 50–60 килограммов. В возрасте около двух лет молодые медведи начинают самостоятельную жизнь. Часто рассказывают и пишут о пестунах — взрослых медвежатах, перезимовавших с матерью и ухаживающих за новорожденными малышами. Такое действительно бывает, но очень редко.
Медведица ревностно охраняет свое потомство. На человека она нередко бросается, но обычно лишь с целью испугать и отогнать. Она встает на дыбы, ревет, делает резкие выпады, но убегающего, как правило, не преследует. Только если человек неожиданно приблизится, скажем, к спящим медвежатам, самка может серьезно покалечить его.
Осенью, когда медвежата уже шустрые и довольно большие, медведица после выстрела охотника обычно убегает, а медвежата залезают на дерево. Выстрела медведи очень боятся, этот страх побеждает даже материнский инстинкт.
Залегают в берлоги бурые медведи после наступления устойчивых морозов и выпадения снега. Наш уссурийский медведь обычно уходит в отдаленные горы, расположенные в истоках крупных рек. Это настоящее шествие к берлогам. На севере Сихотэ-Алиня его можно наблюдать в первой декаде ноября, на среднем Сихотэ-Алине — в середине того же месяца. Медведи идут на зимовку поодиночке и группами, идут быстро, не останавливаясь, почти по прямой линии, проложенной по лесам иногда на несколько сотен километров. Попытки охотников догнать в это время медведей обычно кончаются неудачей: звери проходят в сутки по 20–30 километров через буреломы, крутые сопки и еще не замерзшие реки.
Отличные и многочисленные «берложьи места» бурого медведя находятся на водоразделах рек: Партизанская, Лазовка, Медведка, Журавлевка, Малиновка, Большая Уссурка; Анюй, Чуй и Самарга, Хор, Сооли и Тормасу — это все «медвежьи» реки. Много медведей ложится в верховьях Мухена, Ку, Бикина, Зевы, Уссури, Днюя, Тумнина, Горина, Кура, Урми, Бурей, Амгуни. Сотни берлог расположены на хребтах Боголадза, Ван-дан, Мяо-Чан, Джаки-Унахта-Якбыян, Баджальском, Буреинском и др.
В горах медведи устраивают берлоги и в земле, и под большими выворотнями, и в расщелинах скал и пещерах. По левобережью Амура, где много марей, изредка приходилось встречать берлоги в виде нагромождения веток, травы и мха прямо на марях. Такие зимовья делают только нерадивые или чем-то ослабленные звери.
В районе залегания бурый медведь долго и много петляет, выбирая подходящее место и запутывая свои следы. Устраивается он обычно тщательно. Много раз приходилось видеть берлоги, вырытые в косогорах и под шатрами крупных деревьев, с длинным лазом и обширным гнездом, устланным всякой растительной ветошью. В них тепло, сухо, удобно.
Нередко медведь устраивает берлогу в очень густом подросте пихточек и елочек. Сначала наломает большой ворох веток и вершинок, потом делает в нем гнездо, подобно курице, и устилает его мхом. Залегая, прикрывает себя ветками и сверху.