Звери у себя дома

Человек всегда был теснейшим образом связан с природой. По мере развития цивилизации, особенно в наше время небывалого прогресса науки и техники, зависимость от природы начинает казаться ослабленной, однако это не так. Человек был и остается сыном природы, любые попытки порвать с ней или расточительно использовать ее щедрость могут дорого стоить. Многие капиталистические государства уже убедились в этом на собственном опыте.

Эта книга написана о зверях. О тех зверях, которые живут вокруг нас и которых мы знаем гораздо хуже, чем думаем. А знать их надо хорошо — и не только охотникам, но всем, кто бывает в лесах или только собирается это сделать.

Учитывая,

что познание природы подразумевает и рациональное использование ее ресурсов, я старался подходить к вопросу и с позиций зоолога, и с позиций охотоведа. Одних зверей предлагается немедленно взять под охрану закона, для других — ограничить промысел, а охоту на третьих, наоборот, усилить. Все зависит от состояния поголовья того или иного вида, его роли в сообществах живой природы и его места в охотничьем хозяйстве.

Книга рассчитана в основном на массового читателя, но, возможно, она окажется полезной также для охотоведов и научных работников. Памятуя о том, что в наше время распространение и численность животных меняются буквально на глазах, я привожу эти сведения за 1970 год с определенной детализацией. Возможно, сейчас эти подробности многим покажутся неинтересными, но с годами их ценность, вероятно, будет расти.

И, наконец, небольшие пояснения.

Под Амуро-Уссурийским краем понимается Приморский край и бассейн Амура в пределах Хабаровского края. Леса, растущие на указанной территории, условно именуются амуро-уссурийскими. Уссурийские леса — их наиболее интересная часть — включают в себя широколиственные и кедрово-широколиственные леса Приморья и южной части Приамурья.

Пользуясь случаем, выражаю искреннюю признательность Г. Ф. Бромлею, В. Д. Яхонтову, Г. И. Сухомирову, А. Е. Фролову, Г. Ф. Горохову, Н. Н. Рычковой и многим охотоведам Приморского и Хабаровского краев, помогавшим мне словом и делом при подготовке книги к печати.

Природа Амуро-Уссурийского края полна контрастов и неповторимого своеобразия. Горные хребты, сплошь укутанные лесами, соседствуют с обширными марями; на смену жаркому, влажному лету и тихой золотистой осени приходит суровая зима с сибирскими морозам, и полярными ветрами, а потом затяжная холодная весна; буквально в нескольких километрах друг от друга растут пышные, почти субтропические леса и мрачная хвойная тайга охотского типа. Это особенно четко и ярко проявляется в горах.

Идя по лесу, беспрестанно встречаешь необыкновенные сочетания северной и южной природы. Об этом красноречиво писал замечательный русский путешественник Н. М. Пржевальский: «Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире. В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии». [1]

Чем все это объяснить? В третичное время, несколько десятков миллионов лет назад, климат нынешнего Амуро-Уссурийского края был жарким и влажным. Почти весь Дальний Восток покрывали пышные лиственные леса, заселенные предками современных теплолюбивых животных — носорогов, слонов, жирафов, львов, обезьян, крокодилов… Такая же флора и фауна господствовала тогда и на большей части всего Евроазиатского материка. Позднее, в четвертичное время (оно началось около миллиона лет назад), этот материк четырежды подвергался великим оледенениям,

которые уничтожали и растительность, и животный мир. Но до Нижнего Амура ледники не дошли, они пощадили эту землю, оставив нам живых представителей давно минувших эпох. Это бархат амурский, орех маньчжурский, тис остроконечный, кедр корейский, пихта цельнолистная, граб сердцелистный, аралия, элеутерококк, акантопанакс, диморфант, женьшень, различные лианы и т. д.

В более позднее время климат Амуро-Уссурийского края стал холоднее, южные растения приспособились к суровым условиям, в то же время здесь поселились виды северной флоры — ель, лиственница, березы, осины… И все перемешалось, уживаясь рядом в самых причудливых сочетаниях.

«Невозможно забыть впечатления, производимого, в особенности в первый раз, подобным лесом, — писал Н. М. Пржевальский. — Правда, он так же дик и недоступен, как и все прочие сибирские тайги, но в тех однообразие растительности, топкая, тундристая почва, устланная мхами или лишайниками, навевают на душу какое-то уныние; здесь, наоборот, на каждом шагу встречаешь роскошь и разнообразие, так что не знаешь, на чем остановить свое внимание. То высится перед вами громадный ильм со своей широковетвистой вершиной, то стройный кедр, то дуб и липа… более сажени в обхвате, то орех и пробка с красивыми перистыми листьями, то пальмовидный диморфант…». [2]

Хребет Сихотэ-Алинь. Мощными зелено-голубыми валами уходит он к горизонту. С перевала отроги хребта кажутся застывшим морем. Невольно думаешь о том, как некогда природа-мать творила здесь в своей первозданности…

Примерно так же шел и процесс формирования животного мира. Со времен доледниковья в Амуро-Уссурийском крае сохранились крае сохранились такие животные, как тигр, леопард, черный медведь, харза, амурский лесной кот, пятнистый олень, горал, фазан, голубая сорока, широкорот, желтоспинная и райская мухоловки и многие другие виды, а с севера пришли к нам рысь, бурый медведь, росомаха, соболь, горностай, лось, заяц-беляк, рябчик, тетерев, каменный глухарь… Как будто природа нарочно оставила здесь для себя огромную лабораторию, где демонстрирует свое творческое мастерство.

Окинем взором эту естественную лабораторию. Поверхность Амуро-Уссурийского края представляет собой чередование обширных или небольших нагорий и хребтов с низменностями и широкими речными долинами. Около половины территории края занимает Сихотэ-Алинь, простираясь от залива Петра Великого до низовьев Амура и от Уссури до Японского моря и Татарского пролива. Здесь преобладают высоты от 700 до 1000 метров. Выше 2000 метров поднимаются лишь две горы — Тордоки-Яни и Kо. Поверхность Сихотэ-Алиня сильно сглажена и резко расчленена речной сетью и межгорными впадинами. Западная часть его имеет плавные и спокойные очертания, восточная — более резкие, особенно там, где главный водораздел приближается к морю.

Горы сплошь укутаны лесом.

С высоты горных вершин или с самолета Сихотэ-Алинь представляется застывшим морем огромных зелено-голубых волн, кое-где увенчанных вместо пенистых гребней светлыми пятнами скальных обнажений и каменистых россыпей. Вблизи отчетливо видны поросшие буйной зеленью широкие склоны и гряды сопок; очертания же дальних гор тают в мареве и сливаются со струящейся светло-голубой дымкой горизонта.

На левобережье Амура выделяется Хингано-Буреинское нагорье, во многом похожее на Сихотэ-Алинь. Но оно расположено в более холодном климате и не отличается столь роскошной растительностью. Лишь невысокие южные отроги этого нагорья, носящие название Малого Хингана, покрыты кедрово-широколиственными и широколиственными лесами уссурийского типа.