Звезда+1
Шрифт:
Оу. Оу. Кажется, звездуле наскучила игра в улыбаку, и он решил выпустить наружу своего скабрезного дерьмодемона. Вот это браво.
А пока дядька дергает острым кадыком и беспомощно глазеет в камеру, Хейден вопросительно поднимает брови:
— Я переоценил твои сексуальные способности, Тодд? Лучше спросить, сколько раз в месяц?
Журналист понемногу приходит в себя и начинает глупо хихикать, явно, не зная, выключить камеру либо же продолжить краснеть, и в конце концов выбирает второе.
— Так ты доволен результатами соревнований? — спрашивает с запинкой.
— Ты
— Ох, Рора, — качает головой мама и косится на меня с беспокойством. — А характер у него не сахарный.
Ну не знаю. Лично мне происходящее очень нравится. В каком смысле я даже горжусь Хейденом за то, что он. наконец, перестал вхолостую рекламировать услуги своего дантиста.
— Эмм… — мнется дядька, очевидно, окончательно растерявшись. — Тогда может быть ты сам хочешь что-нибудь нам рассказать о прошедших соревнованиях.
Лицо Хейдена серьезнеет, когда он переводит взгляд в камеру, и меня вдруг посещает чувство, будто бы он смотрит прямо на меня.
— Да, хотел кое-что.
Камера берет его крупным планом, так что теперь миллионам людей видно, как раздуваются чемпионские ноздри и подрагивают ресницы.
— Котенок…
При звуке этого глупого прозвища сердце делает кульбит и камнем падает в желудок, от чего я подлетаю с дивана и, схватив пульт с маминым колен, жму кнопку выключения.
— Я пойду спать. — пищу фальцетом и в ответ на непонимающий взгляд мамы, быстро целую ее в щеку и бегу к лестнице на второй этаж. — Кэрри, пусть Барби не сильно пилит Кена, а то его и так природа содержимым штанов обделила.
Влетаю в свою комнату и, закрыв дверь, начинаю лихорадочно расшагивать по комнате. Намотав кругов сто, кидаюсь в кровать, где валяется мой ноутбук и начинаю искать повтор записи этого интервью. Я говорила. Никакой логики и четвертинка мозгов.
Я нахожу его после пятнадцати минут интернет-мытарств и просмотра минутного рекламного ролика о волшебном средстве от диареи. С колотящимся сердцем тычу в белый треугольник и перематываю на то место, когда лицо Хейдена стало занимать весь экран.
— Котенок… — я стискиваю пальцы так, что, кажется, выворачиваю себе мизинец.
Ох, и снова этот взгляд. Словно чемпионский зад пытают кочергой, а он не должен произнести ни звука.
— Я…
Я подаюсь вперед так близко, что задеваю носом жидкокристаллический экран. Скажи уже что-нибудь, черт подери, а то меня массовая гибель нервных клеток началась.
— Мой ответ на твой последний вопрос: «Нет. Не поэтому». — быстро бормочет Хейден и, сморщившись словно ему физически больно, отворачивается от камеры.
Чеееего? И это все??
Я растерянно глазею в экран, на котором вновь появилось вытянутое лицо незадачливого журналиста и прокручиваю в голове весь список вопросов, который задавала Хейдену:
«А это правда что после гонки ты не хочешь писать в течение суток?»
«А ты эпилируешь волосы на груди или у тебя их в принципе немного?»
«Тебя никогда не приглашали сняться в Форсаже вместо жирдяя Дизеля?»
А может, он имеет в виду то,
Я начинаю копаться в телефоне, в надежде на то, что моя невнимательность в конто веки сослужила добрую службу, и я найду какое-нибудь затерявшееся сообщение, в котором Хейден угрожает отправить меня в Сиэтл босиком, но не нахожу ничего. Ох, уж эта моя невесть откуда взявшаяся скрупулезность. А вдруг эта фраза все, на что он решится. Вдруг он ждет, что теперь я выйду на связь и понятия не имеет, что я удалила номер. Глупая, глупая нянька Аврора.
29
— Ты видела, да, видела? — Тэмми скачет около меня подобно шарику от пин-понга, пока мы идем по университетской парковке. — Я уже подумала, что у меня винные глюки, когда услышала, как Хейден Гаррисон называет тебя Котенком…
— Хейден Гаррисон что? — знакомый писклявый голос раздражает нервы хуже звука пенопласта по стеклу. Чертова Джейн и ее сверхчувствительные барабанные перепонки. Ох, она еще и в компании своих костлявых гномов-сплетниц.
— Вчера в интервью спортивному каналу он обратился к Авроре. — с гордостью сообщает Тэмми, не обращая внимания на то, что я пытаюсь сломать ей указательный палец. — Он явно на нее запал.
Злобное трио многозначительно переглядывается между собой с таким видом словно только что услышали самую большую ложь на свете. Интересно, почему людям приятнее думать о других хуже, чем они есть на самом деле? Потому что в них самих куча дерьма? Потому что они завистливы и нужен повод потрепать языком, чтобы потешить свое поросшее комплексами эго?
— Ну а почему бы и нет, Джейн? — щерится гном с джинсовой юбке длиной до пупка, глядя на свою предводительницу. — Знаменитости постоянно западают на безвестных студенток, работающих у них прислугой. Например… — делает задумчивое лицо и похлопывает себя по выпяченной губе. — Ммм. нет, я не знаю ни одного.
Гном, пытающийся стать троллем. Какое убожество. Но доказывать что-либо этим драконьим головам я, разумеется, не собираюсь — много чести для них и ниже моего гордого няниного достоинства.
— Пойдем, — тяну Тэмми за руку. — Наука ждет.
Но Тэмми на меня не смотрит. Уперевшись пятками в асфальт, она глазеет в сторону подъездной университетской дороги.
— Это даже круче, чем в Сумерках. — восхищенно бормочет она.
Прослеживаю направление ее взгляда и чувствую как ноги слабеют, а в голове и груди разрываются разноцветные фейерверки. Роберт Паттинсон, это официально: ты лошара. В надвинутой на глаза бейсболке, прислонившись мускулистым задом к стелящемуся по асфальту капоту Ауди R8(все-таки две недели трепа Джеймса Мэя и Джереми Кларксона не прошли для меня даром) стоит звездуля. Сексуальнее, чем Тор и Капитан Америка вместе взятые. Приехал ко мне. К своей Чудо-Женщине.