Звезда-беглянка
Шрифт:
Хоть Грейсила и понимала правоту экономки, ее пребывание в Баронс-Холле мало чем отличалось от пребывания под бдительным оком няни или гувернантки.
Но Грейсила дождалась наконец-то своего часа. Этим утром мисс Ханселл объявила:
«Сегодня вы можете прогуляться, миледи».
«Правда? Почему? — не веря своему счастью, воскликнула девушка. — Как же это замечательно!»
«Потому, ваша милость, что его светлость уже приказал оседлать лошадку. Похоже, он собирается прокатиться к самой границе поместья».
«Ах,
«Будьте уверены, ваша милость, прогулка займет у него несколько часов. Камердинер его светлости сообщит нам, когда он закончит завтрак».
«Значит, я проведу все утро в лесу! Если бы вы знали, мисс Ханселл, как я люблю это время года!»
Лицо старой экономки смягчилось.
«Помню, когда вам было пять или шесть годков, миледи, я пришла к вам в замок навестить Миллета, а вы выбежали мне навстречу с букетиком первоцвета. Если б вы только могли себя видеть, миледи! Вы были точь-в-точь как эти цветы!»
Она заулыбалась и продолжила:
«Мы с Миллетом говорили о вас, миледи, вчера вечером, и решили, что вы все та же девочка, совсем не повзрослели!»
«Надеюсь, я хоть чуточку подросла?» — засмеялась Грейсила.
«А личико у вас все такое же, — проговорила мисс Ханселл, — в точности, как у вашей милой леди-матушки Она была такой молоденькой, до самого последнего дня была совсем как девочка!»
«Она всегда была красивой», — тихо сказала Грейсила.
Она подумала, что мисс Ханселл ответит ей обычным комплиментом, сказав, что она тоже красивая, но вместо этого услышала совсем другое.
«Я приготовила вам ванну, миледи, — сказала экономка, выуживая из огромного шкафа одно из ее роскошных платьев. — Вот вам ваше платье, но клянусь, что ни одно из них я не стала бы трепать по садам и лесам».
«Я буду осторожна, — пообещала Грейсила. — У меня такое чувство, что эти платья еще долго мне прослужат».
Приняв ванну, она отлично позавтракала в залитой солнечным светом гостиной. Лучики радостно приветствовали ее, и она подумала, как чудесно, что сегодня можно будет выйти из дома. Настроение у нее было такое приподнятое, будто она собиралась на бал.
Наслаждаясь прогулкой, она шла не спеша, пока не остановилась напротив магнолии. Потрогав нежными пальчиками восковые лепестки бутонов, девушка вспомнила, что эти растения составляли главную гордость старого лорда. Гости всегда восхищались великолепными сильными деревьями, а лорд каждый раз повторял:
«Во всей Англии вы нигде не встретите таких магнолий. Так они цветут только в этом парке!»
Грейсиле они напоминали загадочный Восток, о котором она столько читала в книгах и куда мечтала непременно попасть.
Она представляла себе, как путешествует по древнему Египту, благоухающей Персии, мистической Индии и наслаждается непередаваемой
Она шла по тропинке вдоль ручья, чьи истоки были далеко отсюда, у самой границы владений Дэмиенов. Вода была чистая, как хрусталь, а в прохладном потоке резвилась форель, искрясь на солнце радужными чешуйками.
«Вот бы поплавать вместе с ними», — подумала Грейсила, любуясь рыбками.
Она хорошо помнила, как купалась в озере возле замка, когда была маленькой.
Когда ей исполнилось десять, купания запретили, сказав, что ее может кто-нибудь увидеть.
«Разве это кому-то интересно? — удивленно спросила девочка. — И если увидят, какая разница?»
Но разница была, и взрослые, сочтя ее вопрос бессмысленным, ничего не ответили. Грейсила, конечно, знала, что леди не может появиться на открытом воздухе неодетой, не важно, видит ее кто-нибудь или нет. Тогда Грейсила решила, что очень скучно становиться взрослой. Сейчас эта мысль снова посетила ее.
Ей приходилось постоянно думать о будущем замужестве. Мало того, ее против воли втянули в эту грязную историю! У нее не было желания выходить за герцога, несмотря на то, что мачеха так красочно расписывала перед ней все преимущества этого брака.
«Мне и без того было хорошо, — говорила себе Грейсила. — Как замечательно, когда за тобой не следят гувернантки! А какие были вечеринки в Лондоне!»
Мысленно оглядываясь назад, она поняла, почему ее пребывание в столице было урезано всего до трех недель. Потому что мачеха хотела поскорее выдать ее за герцога!
«Ты сможешь вернуться, когда начнется сезон», — уговаривала ее мачеха, когда Грейсила, только что нашедшая себе новых друзей, стала сопротивляться отъезду домой.
«А когда начинается сезон?» — спросила она.
«В апреле», — быстро ответила графиня.
В апреле состоялась помолвка, и, несмотря на то, что обычно свадьбу так скоро не играют, церемонию назначили на 31 мая.
«Какой смысл ждать? — как всегда с неопровержимой логикой сказала мачеха. — Ты появишься в приемной Букингемского дворца уже не дебютанткой, а герцогиней». Это звучало вполне логично. Однако Грейсилу не покидало смутное ощущение, что ее зачем-то слишком торопят.
Зато теперь она была свободна! Вчера ночью, засыпая на широкой кровати в комнате Елизаветы, она приняла решение не заглядывать слишком далеко в будущее. То, что ее ожидает, выглядело слишком пугающим. Пугающим потому, что было неизвестно, куда ей податься и что делать дальше без гроша в кармане.
«Нет, удача от меня не отвернулась, — думала она. — Мне просто повезло, что на свете есть Митти!»
Грейсила позавтракала очень быстро, и пока никто не пришел и не дал ей указания, что она может делать, а что нет, выскользнула из дома.