Звезда для гитариста
Шрифт:
– Звезда сегодня упадет – успей загадать желание, – она резко меня отпускает, оттолкнув к стене, и исчезает в море молодежи.
– Вот странная, – чешу локоть, где жутко разогрелась кожа, и кажется, что старушкины пальцы все еще стискивают меня, намереваясь переломить кости, а потом, достав из пачки сигарету, широким шагом отправляюсь на маршрутку.
Глава 2. Звезда
Ищу в толпе знакомые лица. Здесь ученики, коллеги, гости. Так плотно забит зал, что кажется, воздух сейчас закончится, и я рухну
Но я не падаю, даже не шатаюсь, потому что музыка у меня в крови, бурлит разгоряченной лавой под холодной коркой. И хоть песня в попсовом стиле, я все равно пою с удовольствием. И пою не одна: с двумя ученицами-старшекурсницами, лучшими воспитанниками и первыми выпускниками в моем арсенале. Оригинальное колоратурное сопрано и контральто. С моим средним диапазоном сочетаются они замечательно, хотя композиция банальная и слезливая. Я давно смирилась, что рок-н-ролл и хэви-метал пора оставить в прошлом. Забытые похождения закончились слишком плачевно, и новые приключения на свою голову я больше не ищу.
Зал душит запахами, шевелится волнами тел, гудит голосами в разрез ритма, но я пою.
Чисто, просто и без мелизмов и украшений, стараясь не выходить за рамки современного пения. Экстремальные звуки здесь не поймут, да и Лев Николаевич – наш декан – сегодня в зале, еще вопросы начнет задавать, где я этому научилась, а мне лишнее внимание не нужно. Работа учителем и так досталась мне очень сложно, и я дорожу местом, потому заткнула свою бунтарскую душу глубоко в прошлое и навсегда запечатала сердце. Мои тайны – тайны только мои, и поднимать ил со дна я не собираюсь.
Скольжу взглядом по макушкам голов и застываю, споткнувшись о высокую фигуру. Гроза с женой сегодня такие радостные, что сердце нагревается под ребрами. На девятом месяце беременности Настёна похожа на колобочка с милым и пушистым одуванчиком на голове. Жаль, она сегодня не поет. Я помню, как весной девушка сорвала бис на годовом экзамене. Это было нечто потрясающее, мало кто мог так чувствовать слова и интонации. А Саша, мой ровесник и коллега, разве что не отстреливал искрами от счастья, когда ей аккомпанировал. Вот что значит – нашли друг друга, вот что значит – играть только для своей половинки. Такая любовь нам только снится, и мечтать о личном я смею теперь лишь украдкой, потому что у меня нет счастливого Завтра, как у всех. Каждая секунда в этом городе может оказаться последней. Хорошо если в городе, а не в моей жизни.
Гроза подает руку высокому парню. Тот улыбается учителю и что-то, наклонившись к уху, спрашивает, и Саша вдруг переводит взгляд на меня. Второй, проследив за Грозой, немного наклоняет голову и прищуривается, сканирует меня, будто лазером.
На секунду из груди выбивает воздух, потому что темно-медовые глаза студента кажутся ненастоящими, словно я сплю и вижу банальную сказку про принца и принцессу. Вот юноша благородных кровей поднимает руку, приглаживает взъерошенную челку, вот он делает шаг, и воздух, качнувшись, толкает в меня тонкий аромат бергамота.
Кожа светлая, почти меловая, короткие пепельные волосы, как стержень карандаша, усы тонкой линией над чуткими губами, борода густая, но достаточно короткая, с модной окантовкой по скулам. У парня самодовольный глянцевый взгляд, а осанка, как у военного. Он слегка похож на Грозу, я даже подозреваю, что они родственники, но рост, массивные плечи и наглый взгляд – совсем не в стиле нашего аранжировщика, потому я отметаю это предположение. Наверное, будущий студент – издалека даю ему не больше двадцати, несмотря на гигантскую фигуру и бороду, что зрительно делают его старше. Но в улыбке, взгляде есть какой-то наивный забор, даже расхлябанность. Ну, двадцатник ему, не больше!
Парень все еще жмет Саше руку, а сам не сводит с меня наполненных остывшей лавой глаз, пошло и уверенно соскальзывает в декольте, оглаживает талию, спускается ниже, ниже… И я чувствую, как нагревается кожа от его невидимого прикосновения к раскрытым в вырезе ногам, что будто длиннее в туфлях на высоком каблуке.
Отворачиваюсь к студенткам, что выпевают дуэтом второй куплет. Алина срывает высокую ноту, заставляя меня поморщиться, а Оля губит проваленными низкими нотами красивый переход на кульминацию.
Меня накрывает невыносимым жаром, будто окунает в кипяток, я неосознанно поднимаю глаза и, снова сталкиваясь с блестящим янтарно-медовым взглядом, чуть не пропускаю свой куплет.
На меня смотрит весь зал, но я чувствую, как один человек банально «сжирает» мое тело глазами. Знаем мы таких охотников, но я уже не восемнадцатилетняя девчушка, что верит в сказку и любовь с первого взгляда.
Странный парень отступает от Грозы, пробирается сквозь толпу и, покачивая крепкими бедрами, выходит почти впритык к сцене. Смотрит, смотрит, смотрит. Как больной. Будто узнал меня. Будто нашел меня. Только не это…
Он достает из кармана черной куртки мобильный, но взгляд все время сфокусирован на мне. Будто вонзает железные крючки в плечи, руки, горло.
Я пою, но едва дышу.
Широкая ладонь накрывает ухо, кажется, будто нажимает что-то спрятанное в темно-русых волосах, перебирает по одной сережки и, передвигая пальцы к лицу, накрывает губы. А затем странный студент быстро подмигивает мне и расплывается в коварной улыбке.
Меня прошивает животным страхом. А если… А вдруг… Неужели снова нужно срываться с насиженного места? Я не хочу. Устала прятаться, но выхода нет. Если меня нашли, придется снова менять стиль, резать и красить волосы, забывать о теперешнем имени и рвать когти.
Я долго сижу в гримерке, словно боюсь, что выйду наружу и узнаю, что два года тихой и спокойной жизни закончились. Я готова к этому, но не хочу, не хочу, не хочу… Так привыкла думать, что могу жить, как все, после всего случившегося.
Давно разошлись выступающие и зрители, тишина накрыла академию, а у меня в груди разыгралась настоящая канонада.
Нужно встать и уйти. Да, я встану и уйду.
Так и делаю, и на входе сталкиваюсь с темно-карамельным взглядом.