Звезда Гаада
Шрифт:
Благ собирался что-то сказать, но смолчал. Задумался. Я отвернулась от него, от ластившегося к его ногам серого кота с синими пятнами от чернил. Мне припомнилась каменная плита на Горе справедливости, в которую я добавила камней красного цвета. И мне вдруг подумалось, что если чёрный — цвет чёрных хранителей, а белый — белых, то красный должен символизировать изначальных. Цвет крови. И тех искр, которые я с некоторых пор начала иногда видеть в людях.
Покосилась на парня. И мне опять примерещилась красная искра, ярко светившаяся во тьме. Хранитель, разглядывавший Камилла, поднял голову. Наши взгляды встретились.
Но почему я замечаю эти искры не у всех? Впрочем, меня больше занимает другое. Если белый, чёрный и красный цвета символизируют всех возможных хранителей, то почему в той плите на Горе справедливости отсутствовал красный цвет? Почему камень, следуя моей внезапной и бредовой идее, вдруг местами окрасился в красный? Совпадение? Или нет? Но что тогда? Знак того, что из этого мира давно исчезли изначальные? А в Вечной стране они были. О, тогда в Вечной стране должно быть что-то, символизирующее всех хранителей Равновесия! Увидеть бы это! И сердце Вечной страны!
Песок под моими ногами шевельнулся. Верхний слой обратился в золотые искры, медленно поднялся вверх. Затем следующий слой. Несколько секунд — и меня окружило золотое сверкающее море, потом я медленно стала опускаться вниз. Зыбучие пески? Или…
Я, Благ и кот опустились на потрескавшуюся землю, ещё минуту или две назад скрытую под толстым слоем песка.
Перед нами вытянулись высохшие деревья, когда-то, видимо, бывшие прекрасным лесом, а сейчас жуткими голыми ветками, словно пальцами скрюченными иссохшихся рук, тянувшиеся к небу. К небу, которое их не уберегло. Хотя казалось, будто эти деревья или души ещё верят в милосердие помощника Творца. Или как кости, оставшиеся от истлевшего трупа, просто тянутся уже вверх, так как тело умершего застыло в этом положении. Бррр, какое жуткое, удручающее зрелище, этот скелет от большого засохшего леса!
Справа увидели русло пересохшей реки. Глубокое, просторное. Широкая, бодрая река, полная жизни, когда-то протекала через это место, дарила живительные воды и прохлады животным и людям, живущим здесь.
Пески отползали всё дальше, будто пыль, сдуваемая со столешницы стола дыханием сердитой хозяйки или играющего ребёнка.
Когда пески ушли далеко, песчаными дюнами замерев вокруг нас, у горизонта, слева обнажилась голая равнина, когда-то бывшая не то большим лугом, не то полем. Земля растрескавшаяся, страшная. Но, если здесь когда-то текла широкая и быстрая река, если рос лес, то раньше, наверное, здесь было уютное очень место?..
Вдали на фоне песчаных гор показались полуразрушенные каменные постройки. Похоже, когда-то это были овальные маленькие дома. Окружённые зеленью, уютные. Но теперь везде запустение. Ни травинки, ни капли воды.
Может, высохла Вечная страна, начала терять силы, когда выгнала чёрных, затем и белых хранителей?.. Лишилась последних сил, когда оборвалось дыхание последнего изначального?.. И долго ждала, когда придёт следующий хранитель, которому нужна она, её тайны, а не могущество сил, подчиняющихся изначальным.
Вот, значит, почему Благ не мог сюда попасть в течение нескольких веков! Но что же он захотел на этот раз? Какое желание так понравилось этому миру, что он решил впустить его? Или всё из-за меня? Но что я сделала? Что?..
Парень обернулся, посмотрел на что-то за моей спиной. Растерялся.
Развернулась. Хм, большая овальная каменная плита, отдалённо схожая с той с Горы справедливости. Только в этой было много красного цвета. Он обнимал и чёрные, и белые пятна, местами сливавшиеся, местами разделённые. Камень заискрил — и из него медленно вынырнули девять фигур с разноцветными крыльями.
Они встали по краю плиты, смотря в разные стороны. Мужчина, женщина и ребёнок с белыми крыльями. Женщина, мужчина и ребёнок с чёрными крыльями. Мужчина, ребёнок и женщина с красными крыльями. Краснокрылый мужчина смотрел в мою сторону, но не замечал меня. У каждого в руках по свитку. Одежда под цвет крыльев. Затуманенные глаза. И бледная кожа. Ох, да это же статуи!
— Сердце Вечной страны! — восхищённо выдохнул Благ, — Наконец-то я увидел его!
Он приблизился к белокрылому мужчине, торжественно опустился перед ним на одно колено, взволнованно произнёс:
— О, первый Старейшина белых хранителей, ответь мне на мой вопрос!
Статуя двинулась. Каменный хранитель стал огненным, а свиток в его руках — бумажным. Но свиток не сгорал в огне. Мужчина наклонился, протянул свиток Благу, тот с благоговением принял дар. Затем огненный хранитель выпрямился и вновь превратился в многоцветный камень. О, а если и мне попросить?
Почтительно поклонилась статуе, обращённой ко мне. Потом обошла всех, кланяясь каждому. Вернулась на прежнее место, смущённо произнесла:
— О, уважаемые! У меня множество вопросов, но я буду счастлива, если вы ответите хотя бы на один из них! И лучше бы, если б это… — хотела спросить, почему попала в этот мир, но вовремя вспомнила о несчастном друге, крупно вляпавшемся из-за меня.
Желание помочь ему столкнулось во мне с любопытством, а так же с тоской по родному миру. Что выбрать, если можно попросить только об одном ответе? Мне дорог Тай: до того, как попала в этот мир, у меня совсем не было друзей. Да и сам этот мир мне понравился, жаль, что когда-нибудь я уйду: то ли придёт время, то ли прекрасный сон закончится. Ох, какая же я корыстная!
Столб из голубоватых искр взметнулся из центра каменной пластины. Осыпался искорками — на несколько мгновения вокруг нас стало темно, потому искры напомнили мне звездопад. Потом вернулся дневной свет — и из центра пластины вышел ребёнок в небесно-голубой накидке, с бледно-бирюзовыми крыльями. Статуи расступились, пропуская его ко мне. На вид ему около десяти. И вроде бы это девчонка. Почти как человек.
Малышка подошла ко мне, вопросительно заглянула в лицо. Глаза у неё были ярко-голубые, как весеннее небо. А волосы странные, не то русые, не то рыжие, чем-то напоминающие осеннюю листву и отблески огня. Складки одежды шуршали, как трава на берегу реки в ветреный день, да и сама ткань переливалась как гребни волн. Не человек. А в глазах, внутри неё что-то грустное, тяжёлое. Похоже, она тяжело больна. И как будто мы уже знакомы. Мы с ней очень похожи.