Звезда Гаада
Шрифт:
Присела, протянула к ней руку, малышка прикоснулась своей ладошкой к моей. Вспыхнуло осознание: передо мной душа этого мира, такая же усталая и измученная, как и я до нашей встречи. Тут мне стало лучше, вот только несчастному миру лучше не стало. О, если бы я могла обнять его и согреть своим теплом!
Раскрыла руки для объятия, ребёнок прижался ко мне. Я провалилась в пропасть… его нежности. И грусти. Мир сбивчиво рассказывал о себе, делился своими воспоминаниями, болью, жаловался. Долго-долго не мог успокоиться, а потом выговорился, и показал мне кое-что, что могло быть для меня полезным. Я
— Тот, кто достоин, сможет найти могущество, а прочим тайны первых изначальных знать не обязательно, — как будто сказал насмешливый голос возле меня.
Взгляд подняла растерянный. На миг мне показалось, что какой-то темноволосый, темноглазый мужчина стоит напротив меня. В одежде и плаще меховом, не похожих на те, что видела у чернокрылых, берегущих традиции своих родных мест. Но стоило вглядеться, как ветер невидимый накрыл его лицо длинными слабо вьющимися волосами, взгляд его от меня укрыл. Как будто тот взгляд был печальным. Закрылось лицо незнакомца — и словно не было его. Да и… я запоздало вспомнила, что сквозь его тело просвечивали развалины домов и песчаные холмы. Привиделось или нет?.. Или… Нет, деревьев три ствола, кажется, от ив, причудливо протягивающих ветки, росшие между мною и руинами домов от краснокрылых, по форме напоминали фигуру. Или недавно этих деревьев здесь не было?.. Тьфу, бред! Примерещится же такое! Благ ведь не может влиять на это место, раз вынужден был попросить меня вырастить еду. И кот, кажется, совсем обычный кот. Да, впрочем, эти руины — жилища давно погибших изначальных хранителей. И я смогла влиять на это место, поскольку я — новая изначальная.
С лица моего скатилось несколько капель пота. Ух, жара! Нет, просто голову напекло. Но… что-то грустное рядом со мной. Кто-то грустный.
Повернулась, вспомнила про ребёнка рядом со мной. На Блага посмотрела, который всё ещё растерянно разглядывал полученный им свиток, не замечая новое существо, появившееся рядом со мной. И ладно. Мешать не будет беседе.
«Так что же, Мир?.. — спросила я у воплощения его души, — Что ты ещё хотел бы мне поведать?..»
Ребёнок встрепенулся, подвинулся ко мне, ручонками оперся о мои колени, тонкими, слабыми руками.
Долго слушала рассказы мира, всплывающие в моём сознании наподобие коротких или долгих кинофильмов. Иногда слышала разговоры людей из показанных мне историй, иногда даже чувствовала запахи. Как-то раз почувствовала на лице брызги волн, капли дождя и тепло солнечного луча, внезапно вышедшего из тёмных облаков. Тогда мир показал мне один из последних разговоров Эррии и Камилла.
Неожиданно сбоку от меня как на экране в кинотеатре появились знакомые мне лица: Гаад и почти все чернокрылые, кроме Белика, стояли напротив Блага и его слуг. Чёрный Старейшина что-то сердито кричал белому, тот недовольно что-то отвечал. Опять они ругаются!
Словно кто-то щёлкнул по кнопке пульта: появились звуки.
— …И убил её! — кричал Гаад.
Лицо у моего любимого бледное, длинные волосы всклокочены, распущены. Одежда смята.
— Повторяю: в последний раз я её видел в Вечной стране, — устало возразил Благ, — Впрочем, тебя бесполезно переубеждать.
— Не верю! Я её уже семнадцать дней нигде найти не могу! Ты убил её, а тело…
Ой, да это ж из-за меня! Но… семнадцать дней?.. Я так долго провела здесь, подглядывая за мгновениями чужих судеб?!
— Да что с ней возиться-то? — Благ проворчал, — Она и сама себя прекрасно может прикончить. Лезет куда ни попадя. К чему ей наша помощь?..
— Ты! — глава чернокрылых сжал кулаки.
Ох, надо остановить их, пока не поздно! А то ещё опять кого-то поубивают. А хранители способны других хранителей умертвить, так, что уже и регенерация усиленная не поможет. Мир, отпусти меня к ним!
Ребёнок исчез, я шагнула вперёд, споткнулась, с воплем упала между двумя Старейшинами прежде, чем они бросились друг на друга. Сначала нависла тяжёлая тишина, потом грянул хохот и со стороны чёрных хранителей, и со стороны белых.
С досадой поднялась, окинула их всех самым мрачным из всех моих взглядов, но никто не заткнулся. По всей видимости, при моём появлении мужчины никогда не будут падать от восхищения. Только от смеха.
Часть 4.3
Угрюмо произнесла:
— Если вы убили Тайаелла, вам всем не поздоровится!
Хохот перешёл в грубый ржач. Увы, я не страшная.
— Что с Тайаеллом?! — сорвалась на крик.
— Может, уже сдох, — осклабился Сэй.
— Мы его здорово потрепали, — объяснил Тепло.
Мир, как он?!
Мне померещилась клетка из Тьмы, лежащий в ней Тайаелл. Лицо, рука у него были в высохшей крови, взгляд безучастно устремлён вверх. Он ждал меня, он держался, надеялся, что я жива, что мы ещё хотя бы раз встретимся, досадовал на себя за ту вспышку.
— Отпустите его! Оставьте в покое! — топнула ногой.
И молчанье в ответ. Чернокрылые недовольно переглянулись, Сэй проворчал:
— То, что ты — женщина нашего Старейшины, ещё не даёт тебе право командовать нами.
Э… чего?.. Мы вроде этот вопрос с Гаадом не обсуждали. По крайней мере, не при всех. Кто ж додумался, что между нами что-то есть, да ещё и всем разболтал?! И вообще, он же сам настаивал, что нам не стоит как-то углублять наши отношения, потому что я однажды вынуждена буду вернуться в мой мир! И вообще, зачем мне нужен этот гад, мерзкий этот злыдень, который то в любви признаётся, то моего друга мучает?!
Мрачно посмотрела на мерзавца. Тот мой взгляд сердитый выдержал. У, как его придушить хочется! Что это за любовь такая, если непременно надо мучать моих друзей?!
— А моих друзей мучить можно? — Гаад мрачно сощурился, заледенел его взгляд, так, что в обычный тёплый день мне стало жутко холодно.
Непроизвольно поёжилась. Плечи свои обняла и растёрла, согревая.
— Тем более, убийство моих друзей я никому не прощу! — добавил Старейшина чернокрылых сквозь зубы, гордо голову поднял. Хотя смотреть ему на меня сверху вниз рост, к счастью, не позволял. Но это не сильно большой повод для радости.
«Но он же тебе жизнь помогал спасать!» — хотела закричать я, но подумала, что этот факт может только ухудшить состояние Тайаелла, и без того тяжёлое, и промолчала.