Звезда конструктора
Шрифт:
На удивление, меня не только вспомнили, но и обрадовались, как загулявшему сыну, благополучно вернувшемуся домой даже без фингала под глазом.
– Вас давно не было видно, ньор, – немного укорил меня трактирщик, незаметно подмигнув. – Обычно мою кухню и пиво хвалят. А уж те, кто пришел от графа, потом приходят постоянно. Скажу по секрету, для таких гостей у меня специальный бочонок стоит, и пиво в нем соответствующее – такого во всей столице не найти. Вам же оно тоже нравилось. Скажите по совести, где-нибудь вам подавали такое же?
Мне пришлось сглаживать обиду трактирщика целыми двумя кружками пива, которое и вправду было превосходным.
– Гар! Ты куда? – остановил меня вопрос Стовруса почти на пороге свободы.
– Да-а-а… понимаешь… – замялся я, на ходу придумывая «правильный» ответ.
– А-а-а… понимаю. Подожди, я с тобой! Девушки! Вас с собой не приглашаю, разве что в соседний зал для одиночных заседаний, – остановил маркиз начинающих привставать одногруппников.
Поднимались не только девушки, но группа все поняла правильно и с хохотом рухнула обратно на свои места, обсуждая животрепещущую тему: будем ли мы с маркизом в этом зале выступать с докладами или всего лишь по мелочи в прениях?
Пришлось на самом деле посетить туалет и возвращаться в зал вместе со Стоврусом. Вскоре процедура промачивания горла завершилась успешно. Даже самые засушенные студенты немного размокли, размякли и пришли в полную боевую форму, наиболее, с их точки зрения, подходящую для сдачи экзаменов, курсовых и зачетов. Пьяных, разумеется, до экзаменов не допускали, но слегка «под мухой» особо не гоняли, рассматривая подобное состояние как разновидность лекарства «от нервов».
Весь мой хмель выветрился уже на подходе к академии, поскольку, естественно, ни в одной группе нет такого студента первого курса Гара, и, когда это выяснится, мне придется поработать в роли ужа под вилами. Морально я был готов проявить полнейшую бесхребетность, если бы это хоть как-то помогло. Оставалась одна надежда на то, что в стенах академии мы разойдемся в разные стороны – а чего старшим делать на этаже перваков? – и я смогу тихо смыться с горизонта.
Так оно и случилось, но только лишь в самом конце длиннющего коридора, заполненного первокурсниками, разметавшимися по углам при виде толпы старших.
– Вот, Гар. Теперь все видели, что ты наш друг…
– И не только друг, а даже больше! – давешняя девица, несколько протрезвевшая, пиявкой впилась в мои губы.
Не сказал бы, что это было неприятно, но и… неинтересно, что ли. Другого термина не подберу. Ну не мой тип девушки. Немного высоковата и полновата для меня. Не хочу, чтобы красотки носили меня на руках. Может быть, чуть-чуть… да и то в переносном смысле.
– Ну-у-у-у, Га-а-а-ар!! – хором восторженно проревели старшекурсники.
– Если ты удостоился поцелуя самой Фалиссы, др-рать ее кошку, то все! Не отвертишься! – любезно разъяснил мне Стоврус. – Она отлично помнит всех мужчин, которых целовала, и без них не соглашается приходить на вечеринки. Стало быть, с этого момента ты – постоянный участник наших посиделок. Слышал бы, как она поет, когда в настроении! В этот раз не сложилось – поздновато все пришли, но в следующий раз…
Парни пожали мне руки, девушки чмокнули в щечку, и на этом мы, пожелав друг другу удачи, распрощались. Только Силора, девушка маркиза, тоже направилась в сторону выхода. Я заметил, как во время вечеринки она периодически посматривала на меня странным взглядом, будто силилась узнать старого знакомого, которого никак не удается припомнить. Такое бывает. Вроде точно знаешь, что встречался с этим человеком и, может быть, не раз, но когда, где и при каких обстоятельствах, забываешь напрочь. Но я-то был уверен, что никогда ее не видел, и, откуда она могла знать меня, совершенно не представлял.
– Скажи, Гар, – к утру я со всеми был на «ты» и с Силорой тоже, – я не могла тебя где-нибудь видеть до встречи у Стовруса?
– Очень даже может быть, – бодро ответил я. – Ты же небось не раз приходила в академию к маркизу? Вот в этой толпе, – я кивнул на первокурсников, – наверное, и видела.
– Может быть… может быть… – с долей сомнения в голосе согласилась девушка.
Мы уже почти дошли до выхода, когда дорогу мне преградила крупная фигура в мантии преподавателя.
– И куда же это торопится молодой человек? Девушку проводить?
– Я-а-а-а… это…
– Понимаю-понимаю, первый зачет, да еще по практической магии, а также ужасные слухи о зверствах страшного Робика уже давно не дают спать ночами и вынуждают применять анестезию в виде, – он принюхался, – неплохого вина и пива. Так, молодой человек? Ничего. Я не очень страшный. Ты в этом скоро убедишься. Это борода у меня страшная. Черная и лопатой! А зачет этот – пока что промежуточный. На допуск к сессии, каковая имеет место быть, согласно расписанию, каковое имеет тенденцию с годами оставаться неизменным, в конце следующего месяца. А именно – декабря, первого месяца зимы. Таким образом, не вижу причин для излишних волнений. Разве что именно вас, ньор, я не припомню, а забывчивостью не страдаю. Значит, занятия мои вы посещали из рук вон плохо, и это может создать некоторые препятствия к вожделенному допуску. Тем не менее выше нос и прошу за мной. Вас я приму первым, дабы вы совсем в коридоре в кисель не превратились, что явит дурной пример остальным первокурсникам.
Закончив свой монолог, Робик за рукав, как мальчишку, поволок меня в аудиторию, вокруг которой, как и везде, в первых рядах вились превосходники и безнадежные удависты. Первые хотели попасть побыстрее, чтобы получить свой законный высший балл и пойти праздновать, вторые – верили в то, что «перед смертью не надышишься», и также хотели побыстрее «отстреляться». Остальные крутились в отдалении, листали конспекты или, медитируя на потолок, повторяли материал в уме.
В аудитории, куда мы зашли вместе с преподавателем, все было подготовлено к зачету: скамьи с пюпитрами сдвинуты к стене, освободив место посередине; к меловой доске был придвинут длинный стол с заготовками, небольшими дощечками, лежавшими стопками на столешнице; к торцу этого стола был приставлен столик для преподавателя.
– Ну что ж, молодой человек. Чтобы долго не мучить вас, предлагаю выбрать заготовку и изобразить на ней что-нибудь.
– А что именно? – признаться, я уже и забыл, что мы там делали в свое время на первом курсе.
– Да что угодно. Что умеете, то и изобразите. А я посмотрю, чему вы у меня научились.
Кажется, мы делали тогда что-то простенькое. Светлячок или звоночек… не помню. Ну, пусть будет звоночек со светлячком. Что-нибудь, да подойдет. Откровенно говоря, мне уже надоело ломать комедию, тем более что разоблачение ничем уже мне не грозило. Если к тому же попросить коллегу – а маг магу, невзирая на ранги, все равно коллега – не рассказывать про меня. Стоврус говорил о Робике как о честном и добром человеке, поэтому, думаю, можно рискнуть и открыться.