Звезда смерти
Шрифт:
Форс говорил мне едва ли не то же самое.
Я поручил братьям-дарковерцам гнать животных через самую узкую часть брода и жестами показал Ларрису и Киле, чтобы кто-нибудь из них встал рядом с Хендриксом. Тот мог не представлять себе силу течения, коварно затаившегося под поверхностью реки, текущей с гор. Райф не мог загнать последнюю лошадь в воду. В конце концов он спешился, снял ботинки и повел ее на поводу по скользким камням. Я шел последним, двигаясь сразу, за Регисом Хастуром и следил за возможными опасностями, подстерегающими нас, сердито думая, что если кое-кто так важен для дарковерских политиков, то он мог бы и не утруждать себя
Весь этот день мы ехали верхом, поднимаясь все выше и выше и встали лагерем на смой дальней точке, которую могли достичь с животными. На следующий день восхождение будет проходить по опасным тропам, где можно проходить только пешком.
Разбили уютный лагерь, но спалось плохо. У Хендрикса, Ларриса и Райфа от сильного солнца и разреженного воздуха болели глаза и голова. Мне было привычнее, но и я чувствовал какое-то непонятное давление и звон в ушах. Регис самонадеянно отрицал некоторый дискомфорт, но и он стонал во сне, потом во всеуслышанье заявил, что всю ночь Ларрис пинал его ногой. Кила, казалось, меньше всех чувствовала что-то необычное. Вероятно, она бывала в более высоких местах и подольше, чем кто-то из нас — но и у нее были темные круги под глазами.
Однако, никто не жаловался — все готовились к последнему длинному восхождению. Если нам повезет, мы сможем перейти Чертову Лестницу до наступления ночи. По крайней мере, уже сегодня вечером мы могли встать лагерем у самого ущелья.
Наш отряд расположился на последней ровной площадке. Здесь мы стреножили вьючных животных, чтобы они не разбежались слишком далеко и оставили достаточно пищи для них. Так же, спрятали все, кроме самого необходимого в походе.
Пока мы готовились начать подъем на скалу, я взглянул на Килу и заявил:
— Мы будем работать в паре в первой связке. Начинаем сейчас.
Один из братьев-дарковерцев с презрением уставился на меня.
— И вы называете себя горцем, Джейсон! Да ведь у меня маленькая дочка сможет вскарабкаться по этой тропинке, не получив пинка под зад!
Я подпер подбородок и свирепо произнес:
— Скалы не так уж просты, а некоторые из этих людей не поднимались в связке вовсе. Когда мы начнем двигаться вдоль карниза — я бы не хотел, чтобы оказался кто-нибудь, кто не знает этого способа.
Они успокоились, хотя это им и не понравилось. Но в дальнейшем никто не протестовал, пока я не направил огромного Хендрикса в середину второй связки. Тот мрачно взглянул на легкий нейлоновый шнур и спросил с некоторой опаской:
— Может, пока я осваиваюсь, мне лучше идти последним? Между двумя из вас я могу натворить дел!
Хьялмар захохотал во все горло и сообщил ему, что центральное место в связке из троих человек было всегда запасным для слабаков, новичков и дилетантов. Крепыш-космолетчик и гигант с Дарковера свирепо поглядели друг на друга. Я ожидал, что Хендрикс вспылит, но он только пожал плечами и стал завязывать шнур на поясе. Кила обвела Хендрикса и Ларриса высокомерным взглядом и мы пошли…
Вначале все было очень просто — свободная тропинка змеилась все выше и выше каждую милю вверх. Едва остановившись передохнуть, я обернулся и увидел долину раскинувшуюся под нами во всем великолепии. Постепенно тропинка становилась все круче, в отдельных местах угол подъема доходил
Вдоль обрыва поверхность тропинки суживалась в горизонтальной плоскости, проходя через нависающий выступ шириной со ступню и покрытый рыхлым сланцем, заросший кустарником. Уступ выдавался футов на пятьдесят — пустяк, конечно, для опытного альпиниста — он с тем же успехом мог быть четырехполосной сверхскоростной автострадой.
Хендрикс нервно переступил вокруг туго натянутого шнура, но когда подошла его очередь, выбирал дорогу спокойно, не теряя равновесия. Ларрис, Регис и Райф — совершали переход без колебаний и мне стало интересно, насколько уверенно они бы сделали это при менее безопасной высоте.
После этого выступа идти стало тяжелее. Тропинка, ставшая еще круче, местами почти незаметная, струилась между плотным кустарником и тесно сросшимися развесистыми деревьями. В тех местах, где переплетались корни, она была совсем не видна. Упорная поросль пробивалась из-под камней и грунта. Наш путь пролегал через дикое переплетение зарослей, которые были бы пустяком для Следопытов, но болезненно раздирали наши, привычные к садам и паркам, тела при попытках продраться сквозь них. Этот единственный путь был похоронен под целой баррикадой из отмершего кустарника, занесенного сюда половодьем не то после внезапной оттепели, не то после дождя. Мы мучительно трудились вокруг этой более чем трехсотфутовой скользкой скалы, которую могли преодолеть только сразу, одним рывком. Шли, наклоняясь еще больше, всеми силами стараясь удержать равновесие. Теперь уже никто не возражал против шнура.
Ближе в полудню у меня в первый раз появилось ощущение, что на склоне мы не одни. Вначале это было не более, чем мимолетные движения, схваченные уголком глаза — тень тени. На четвертый раз я увидел это и тихо окликнул Килу.
— Видишь что-нибудь?
— Я было начала думать, что у меня что-то со зрением или это шутки высоты. Я видела, Джейсон.
— Взгляни на площадку, где мы могли бы сделать привал, — показал я.
Вдоль небольшого выступа, по которому мы поднимались, были заметны слабые, едва различимые вибрации в зарослях кустарника, росших на другой стороне.
Я шепнул девушке:
— Я буду очень рад, если мы уберемся отсюда. По крайней мере, хоть сможем увидеть, кто идет за нами!
— Если этот кто-то идет, чтобы драться, — сказала она неожиданно, — я бы предпочла заняться этим на твердой почве, а не на льду.
Над возвышением, где мы стояли, раздался низкий ревущий звук. Кила взмахнула руками, чудом избежав равновесия и удержавшись на куске скалы, заклиненном спутанными корнями росшего на нем дерева и, приставив ладонь ко рту, закричала: