Звезда утренняя
Шрифт:
Даже очутившись в госпитале, он не желал признавать себя больным, и на эту тему у него постоянно происходили споры с лечащим врачом.
— Поймите! — убеждал его Одинцов. — Я не получил никаких ушибов, никаких ранений, ни единой царапины. Чувствую себя превосходно! Значит, я совсем здоров. Нужно поскорее возвращаться к месту службы, а вы меня держите на постельном режиме. Есть у вас совесть или нет?
— Совесть-то у меня есть, — рассудительно отвечал врач. — А вот вам надо понять несколько простых вещей. Самое главное — у вас нервное переутомление. Понятно? Вы потеряли сознание не случайно. Нервные центры испытали чрезмерное напряжение, перегрузку. Значит, вам необходим покой. —
— До каких же пор?
— Еще денек-другой такого режима, и тогда сделайте одолжение. А пока лежите смирно. Я даже прогулку не могу разрешить. Нельзя рисковать. Спокойствие и спокойствие!
— Хорошее «спокойствие»! Я могу быть спокоен не раньше, чем отчитаюсь перед начальством… Доктор, давайте условимся так: вы немедленно отпускаете меня к месту работы, я докладываю что надо, возвращаюсь и снова ложусь. Хоть на месяц, на любой срок. Тогда я буду действительно спокоен.
— Ничего, ничего, потерпите еще немного. Кстати, к вам идут…
Воспользовавшись удобным предлогом, врач ловко повернулся на каблуках и скрылся, довольный, что ему удалось освободиться от настойчивого пациента. В дверях показались Людмила Николаевна и Наташа. Девушка держала букет осенних цветов.
— Мама, Наташа! Ах, дорогие мои! — Одинцов сел в постели и протянул руки навстречу. — Вот видите, всё в порядке!
— Ты жив, Володенька! — спрашивала мать. — Не ранен?
— Цел и невредим, мама!
Но Людмила Николаевна не могла успокоиться и все повторяла вопросы, не дожидаясь ответа.
— Видишь, мама, мы снова вместе.
— А мы с Наташенькой всякий сон потеряли. Что только не пережили! Измучились! О последней ночи лучше и не вспоминать.
Наташа молчала. Улыбаясь, она села на край постели и тонкими пальцами коснулась руки Владимира. Она только глядела на него, но этот взгляд выражал очень много. И радость от сознания, что страшное осталось позади, и еще неизжитая тревога за любимого человека, гордость за него — все эти чувства светились в ее взоре.
Одинцов увидел столько ласки и тепла в ясных глазах девушки, что ему вдруг стало очень хорошо на душе и в то же время чуть-чуть неловко. Всегда бывает совестно, если приходится доставлять беспокойство своим близким.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — не могла оторваться от сына Людмила Николаевна.
— Великолепно, мама! — смущенно отвечал он. — Когда же вы наконец привыкнете? Такая у меня профессия. Только со стороны все кажется ужасным. На самом деле…
— Ну, что на самом деле? — горестно спросила Людмила Николаевна.
— Спокойно и просто, как на Земле. Все построено на точном математическом расчете. Случайности исключены.
— Почему же так волновались твои начальники и товарищи? — спросила Людмила Николаевна. — Они не хуже тебя знают все расчеты.
— Волновались?
— А как же.
— Да, мне здорово влетит!
— Как же тебе могло прийти в голову, Володя — не могла успокоиться Людмила Николаевна. — Отважиться на такое дело без разрешения? Даже Сережа боялся, что ты можешь погибнуть.
— Зато рекорд!
— Рекорд? Но ведь такие вещи готовятся заранее, а ты полетел без предупреждения.
— Хоть бы меня предупредил, бессовестный мальчишка! — улыбнулась Наташа.
Ее намерение устроить Владимиру головомойку растаяло как дым.
— Вопрос был со всех сторон продуман, — упрямо повторял Владимир, — расчеты произведены и проверены. А начальство не давало разрешения! Я спорил. Доказывал. Безрезультатно! Что оставалось делать?
— Ответ простой, — сказала Наташа: — надо было отложить, если не дают разрешения. Ты на службе.
— Ах, Наташа, — отмахнулся Владимир, — так я и делал! Ждал. Но всякому терпению бывает конец. Я не выдержал и решил произвести опытную посадку на свой страх и риск. Там видно будет.
— А если бы ты разбился? — тихо спросила Людмила Николаевна.
— Это было исключено! — уверенно заявил Владимир. В его глазах можно было прочитать искреннее удивление по поводу всех этих наивных, с его точки зрения, страхов и тревог. Это была такая глубокая убежденность, что мать безнадежно вздохнула и поспешила перевести разговор на другую тему.
— Ну, расскажи нам, Володенька, про свой полет. Воображаю, что ты пережил.
— Да как сказать… — протянул он задумчиво. — Конечно, было тяжеловато…
— Только, пожалуйста, подробно рассказывай, — вмешалась Наташа, — а то я тебя знаю. Ответ в четыре слова: вылетел, прилетел, все благополучно.
— Ладно, ладно, ничего не скрою! — рассмеялся Владимир.
Он с удовольствием потянулся на кровати, заложил руки за голову и минуту вспоминал что-то, словно спрашивая себя, как лучше приступить к повествованию. Потом стал рассказывать, начав с того, что каждый очередной космический полет не похож на другой и всегда интересен, а последний был особенно увлекательным.
Ему легко можно было поверить. Постепенно пришедшее к практическому разрешению этой задачи и приученное последними достижениями науки к космическим полетам, человечество сравнительно спокойно пережило такие события, как, например, полет вокруг Луны. И все-таки подобные вещи находились на границе того, чему можно верить. Конечно, история космических полетов началась с посылки на Луну ракет, управляемых по радио. Но при посадке на Луну, они неизменно выходили из строя. И до сих пор не удалось получить достаточно подробные и точные данные о состоянии лунной поверхности, а без этого нельзя было и думать о высадке на ней человека. Космические ракеты с экипажем уже не раз летали вокруг Луны, но не ближе, чем на расстоянии, равном ее поперечнику, то есть около 3500 километров. Полеты на более близком расстоянии считались опасными, так как в этой зоне автоматические ракеты по неизвестным причинам теряли управление и погибали.
Однако астрономические наблюдения все больше и больше подтверждали высказанное некоторыми советскими учеными предположение, что на Луне есть атмосфера, хотя и очень разреженная. Перед Одинцовым поставили задачу: приблизиться к лунной поверхности на 150–200 километров и на самой малой скорости, какая только возможна, несколько раз облететь вокруг Луны. Выполняя это задание, Одинцов должен был зафиксировать такие подробности лунного мира, которые еще никто не видел.
На путешествие туда и обратно требовалось около шести суток, но запасы горючего, кислорода, воды и пищи были взяты в двойном количестве. К этому полету готовились особенно тщательно и долго. Заранее изучили маршрут и режим полета на всех этапах. Автоматические приборы без всякого участия пилота включали и выключали в нужное время двигатель, изменяли скорость и направление космического корабля. Более двух суток Одинцов мог ни о чем ни заботиться, целиком положившись на надежность этих необычайно сложных аппаратов, заменяющих человеческие глаза и даже мозг, и беречь свои силы. Зато при полетах вокруг Луны ему пришлось непрерывно бодрствовать и ни на одну минуту не покидать рубку. Неудачи с посадкой автоматических ракет предупреждали о каких-то еще неведомых опасностях, и пилот был вынужден все время находиться начеку. Тонкости управления полетом ракеты на малых высотах нельзя было доверить приборам. Здесь требовались действия сознательного существа.