Звезда ведьмы
Шрифт:
— Это бесполезная затея. — Это были следующие слова, что слетели с тех же самых губ, резкие и беспокойные. Фэй-ни нервозно пошевелились, ссорясь и крича друг на друга, такие же разделенные, как и их повелитель.
Тайрус объяснил:
— Я хочу, чтобы Волхв навел чары камня на себя, в то время как Рааль пожелает, чтобы камень вашей нынешней формы вновь обратился в плоть. — Он выдержал паузу, чтобы подчеркнуть наиболее важную часть. — Это должно быть сделано одновременно… По моему сигналу!
Статуя посмотрела на него, сомнение и подозрительность явно читались
— Мы сделаем это.
Тайрус поднял руку. Несмотря на его собственные сомнения, он постарался вложить уверенность в свои слова:
— Я буду считать до пяти, после чего опущу руку, и это будет знаком. Вы оба должны действовать вместе.
Ответа не последовало, лишь суженные глаза.
— Пять… четыре… — он молился, чтобы объединенными усилиями, когда две половины одного разума попытаются использовать противоположную магию, удалось сделать прорыв в этой тупиковой ситуации. — …три… два… — Но каков будет результат? Он боялся, что шанс сделать все еще хуже ничуть не меньше, чем шанс улучшить ситуацию. Но у него не было выбора. — …один…
Он указал рукой на статую.
Какое-то время ничего не менялось. Каменная фигура стояла совершенно неподвижно, словно мертвая.
Затем дрожь прошла по ее пальцам на ногах и на руках — судороги, которые сотрясли тело так, словно в него ударила молния. Голова запрокинулась. Рот растянулся в немом крике.
Фэй-ни хлынули прочь, отступив к стене. Они не могли уйти, но не хотели оставаться.
Тайрус подозревал, что похожая борьба происходит и внутри каменной фигуры перед ним, вся поза которой воплощала чистую агонию.
Выдох вырвался из горла:
— Беги… Тайрус, беги…
Он понял, что впервые услышал настоящий голос человека, когда-то жившего здесь, — целителя. Резко повернувшись, он ринулся через дверь и слепо побежал по темным коридорам.
Крики раздались за его спиной; затем земля затряслась. Резкий запах серы донесся сзади. Но он продолжал бежать…
Наконец впереди Тайрус увидел выход, прямоугольник сумрака в мире теней. Он помчался к нему и вынырнул на открытый воздух. Он не останавливался. Некий инстинкт, поднявший дыбом каждый волосок на его теле, заставил его нестись по склону. Он достиг болезненного ручья и перепрыгнул через него, оттолкнувшись изо всех сил.
На бегу он оглянулся и увидел ужасающее зрелище: серая волна окаменения распространялась от склона, превращая траву в камень, кустарник в гранит. Она двигалась во всех направлениях.
Ударившись о противоположный берег ручья, Тайрус покатился. Закричав в панике, он заставил себя подняться и бежать дальше, уверенный, что магия может настичь его в любой момент.
Но этого не случилось.
Он обернулся и увидел, что распространение превращающей в камень магии дошло до середины ручья, затем прекратилось.
Пытаясь отдышаться, он смотрел, не мигая. Магическая энергия ушла. По ту сторону застывшего зеленого ручья пейзаж был словно изваян из камня. Он не ожидал, что все обернется так.
Он сложил руки чашей у рта и закричал:
— Волхв! Рааль!
Ответа не последовало. Закусив губу, он взвесил
Он сорвал несколько грязных камышинок на берегу и бросил их через ручей. Они упали на каменную почву, но остались зелеными. Какие бы чары ни пришли здесь в действие, все было кончено.
По камням Тайрус перешел ручей и осторожно потрогал твердую почву. Ничего не произошло. Удовлетворенный, он снова подобрался к разбитой двери. И опять позвал, но ему по-прежнему не ответили. Он вслушивался, пытаясь услышать какой-нибудь скрип или звук шагов внутри. Остались ли там фэй-ни?
Ни единый звук не донесся из дома. Ему не хотелось делать то, что придется, но он призвал всю свою решимость. Солнце почти село, и лучше было узнать, что внутри, пока еще осталось хоть немного дневного света. Он вновь вошел в дом.
Напрягая все чувства, он пошел к комнате с очагом. Остановившись снаружи, он увидел, что факел погас. Единственным источником света было разбитое окно.
Он проскользнул внутрь, ступая на цыпочках. Тайрус дрожал, измученный ужасом последнего дня.
То, что он нашел в комнате, заставило его застыть. Фэй-ни по-прежнему были там, но теперь все они опять были камнем, застыв, словно жуткая живая картина.
Но каменной скульптуры не было. На ее месте, свернувшись на полу, лежал такой же мужчина из плоти и крови, как и он сам. Он был светловолос, как северянин, и на его лице была тень бороды. Молодой мужчина.
Тайрус торопливо подошел. К его удивлению, он обнаружил, что мужчина дышит. Он опустился на колени и коснулся его плеча:
— Волхв?
Глаза мужчины были открыты, хотя не похоже было, что он видит. Его губы задвигались, и спустя несколько мгновений прозвучали слова:
— Я… Я убил их.
Тайрус оглянулся на каменные фигуры.
— Может, это к лучшему.
— Нет, не этих монстров. Прежде… — Глаза закрылись, скрыв невысказанную боль. — Я умирал, задыхаясь, в пепле и дыму. Я был в панике… призывал моих детей ко мне… — последовало долгое молчанье, затем шепот: — Они пришли, потому что они были напуганы, как любое испуганное дитя ищет утешения у своего отца. Слепой к их любви и вере, я вырвал из них самую жизнь в своем страхе… в моей битве за жизнь. Последним был бедный Рааль. Он видел, как я поглотил других, чтобы остаться живым, и все равно не ушел. Он пришел в мои руки без единого протеста. Он прижал свою щеку к моей. И я украл его жизнь…
Тайрус теперь понял, что разделило разум мужчины надвое: вина.
— И для чего? — закончил мужчина. — Чтобы быть замурованным в прахе и ходить по миру. Обернуть все, чего я касался, в камень — холодный, как мое сердце. Это было слишком.
Его плечи вздрогнули, но он не заплакал.
— Не обвиняй себя. Это было чудовищное время. Рождение Блэкхолла могло лишить мужества любого мужчину.
Рука протянулась и сжала его пальцы. Ни слова благодарности не прозвучало, но все было понятно и так. Они не двигались какое-то время.