Звезда ведьмы
Шрифт:
Затем лес словно стал ярче, теплее, воздух — чище и прозрачнее. Это было словно пробуждение от ночного кошмара. Но Могвид знал, что это был не сон. Он медленно завернул чашу в льняную ткань, в душе желая никогда не касаться этой проклятой вещи.
Но глубоко внутри него зажглось пламя надежды. Быть свободным…
Он убрал чашу в сумку и завязал кожаные ремешки особым узлом. Как только это было сделано, он поднялся. Ноги онемели, мысли были заторможенными от страха. Он обошел валун и стал смотреть на свет их лагерного костра. На фоне
Толчук.
Могвид подобрался ближе к свету, вскарабкавшись по крошащимся под ногами камням. Янтарные глаза огра наблюдали за ним.
Могвид не мог встретить этот взгляд.
На лице Толчука отразилось удивление:
— А где чаши?
Могвид сжался, думая, что огр имеет в виду его чашу из черного камня. Затем он понял, что речь идет о грязной посуде. Могвид указал на склон:
— Я оставил их у ручья. Отдраю позже. Сейчас слишком холодно.
Могвид попытался проскользнуть мимо огра, чтобы поскорее оказаться у теплого костра, но Толчук остановил его:
— Что-нибудь не так, Могвид?
Могвид поднял лицо к огру и встретил его спокойный взгляд, чувствуя, как он прожигает его насквозь.
— Нет, — пробормотал он. — Нет, все в порядке.
Толчук похлопал его по плечу. Вдалеке зарокотал гром.
— Неважная ночь. Оставайся у огня.
Могвид прошел мимо огра, радуясь, что больше не нужно смотреть ему в глаза. Добравшись до лагерного костра, он бросил взгляд на вход в пещеру. Толчук сидел, сгорбившись, глядя в ночь, защищая их, следя за любой опасностью снаружи, но не подозревая о более близкой угрозе.
В голове Могвида вновь пронеслись ледяные слова: «Убей огра возле Врат, и ты будешь свободен». Он придвинулся к огню, повернувшись спиной к Толчуку.
У него нет выбора.
Глава 7
Толчук шел сквозь утреннюю морось. Небеса над головой были однообразного серого цвета. Его спутники двигались следом за ним, промокшие, изнуренные, уже измученные дорогой. Унылая погода, казалось, вытягивала силы и из ног, и из сердца. Они высоко взобрались по опасной горной тропе — только для того, чтобы оказаться в начале длинного обрыва.
Он остановился на вершине. Фердайл скачками двигался позади, охраняя их. Впереди в долине вперемешку росли кривые деревья и кустарники, тут же терновник обвивал скалы. Луговая трава расстилалась впереди, приглашая отдохнуть. На ней были протоптаны тропинки. Толчук успел позабыть, какой зеленой бывает эта долина весной. Повсюду полевые цветы: желтая жимолость, синие ирисы, алые высокогорные маки. Его сердце заполнили воспоминания.
В конце долины путь преграждала отвесная стена — подножие самого Великого Клыка. Черная расщелина зияла поблизости от основания.
— Дом, — это слово прозвучало как неясный вздох.
Фердайл зарычал.
Затем Толчук тоже увидел их. Движение привлекло его взгляд. Казалось, гранитные валуны вдруг обрели конечности и ускакали прочь, мыча и поднимая тревогу. Даже сквозь дождь Толчук различал мускусный запах перепуганных женщин. Они были менее крупные, чем мужчины; должно быть, они искали здесь клубни и зелень. Теперь они убегали к пещерам, рассеявшись, словно стадо молочных коз.
Толчук начал спускаться, сделав знак остальным держаться ближе к нему. У входа в расщелину движение может быть замечено. Толчук остановился:
— Держитесь вместе и рядом со мной. Не делайте никаких угрожающих движений.
Из пещеры с криками появилась большая группа огров — мужчины, охотники и воины. Они бежали к чужакам, собираясь встретить их кулаками.
Земля тряслась под их ногами. Большинство было вооружено дубинами или булыжниками, которые они держали в когтях.
— Дайте мне поговорить с ними, — прошептал Толчук, хотя в этом не было нужды.
Магнам встал у его плеча:
— Ты единственный, кто говорит на их языке.
Джастон встал по другую сторону от Толчука:
— Но станут ли они слушать тебя?
Толчук услышал страх в их голосах. Остальные сгрудились в его тени, пока ватага огров неслась к ним.
Тамринк Мамы Фреды подвывал на плече целительницы:
— Большие, большие, большие…
Джеррик взял старую целительницу за руку.
Гром от топота огров отразился эхом от каменной стены, зазвучав так, словно подходила целая армия. Толчук выступил вперед. Он засунул руку в сумку у себя на бедре и выхватил кусок камня сердца. Он поднял его высоко, выпрямившись, чтобы стать выше.
— Я Толчук, сын Ленчука из клана Токтала! — выкрикнул он на языке огров, бросая вызов громогласному эху. — Я пришел, потому что таков мой долг перед Триадой!
Его слова, похоже, не произвели особого впечатления на лавину, несущуюся им на встречу. Толчук почувствовал, как его спутники теснее подобрались к его спине; он стоял, словно скала, приготовившись встретить атаку.
— Не двигайтесь, — сказал он своим друзьям на всеобщем языке.
Волна огров достигла их, разделившись на две части и окружив их группу, держа оружие наготове. Наступившая тишина казалась еще более угрожающей, чем гром мгновение назад.
Толчук обнаружил, что стоит лицом к лицу с огром, больше похожим на ужасающе огромный валун. Щетина вздыбилась на его согнутой спине, и миндалевидные глаза были угрожающе сужены. Толчук знал этого огра — и этот огр знал его.
— Ты убил моего сына, — прорычал огр, и его глаза зажглись яростью.
Это был Хуншва, отец Феншвы, юного головореза, которого Толчук случайно убил в канун церемонии магра. Когда Толчук видел его отца в последний раз, тот был сражен горем и отчаянием.
Сейчас его слова были словами воина. Не горе звучало в его голосе; это был позор — открыто показывать печаль по мертвому. Но гнев слышался в его словах так же четко, как видна молния в небе.