Звездная каторга: Ария Гильденстерна
Шрифт:
— Так надёжнее.
— В самом деле? — переписывать от руки голографические документы, как ни крути, необычная практика регистрации. Этак ведь можно разного понаписать...
— Просто мой переносной регистратор поломан, а новый взять неоткуда,— вздохнул Олаф, — это Эр-Мангали. Привыкайте. Но вы не подумайте чего, — поспешно добавил он, — стационарные-то регистраторы в колонии функционируют... — в его голосе звучала надежда, что всё так и есть, как он сказал.
Обманула ли кого выраженная им надежда?
— Тогда к чему этот цирк с заполнением
— Это предварительная регистрация, положенная сразу по прибытии на планету, — терпеливо пояснил Олаф. — Больше нет вопросов? Тогда с документами в очередь...
Первым в очереди оказался самый нахальный плюмбумец, который и занял места всем сородичам. С паспортными голо-картами наперевес они принялись по одному заполнять салон вездехода.
Водитель с тщанием всматривался в доступные визуальному считыванию страницы паспортных голограмм. По ним ни за что не скажешь, свой ли паспорт предъявил тот или иной плюмбум.
Да уж, современный единый голографический паспорт с его кучей степеней защиты — штука, достигающая пределов доступного человечеству совершенства. С ним ты всегда докажешь, кто есть кто, если находишься на любой цивилизованной планете, вроде того же Юрбурга. Беда в том, что на большинстве захолустных планет вовсе не сыщешь устройств, способных надёжно подтвердить его подлинность.
Олаф спрашивал, закончились ли вопросы? Нет, не закончились.
— А что с остальными? — вежливо спросил скептик с Камарги. — Будет ли ещё вездеход?
— Определённо, да... — но водитель замялся и с весьма неопределённым видом взмахнул ладонью. Как же, с этаким перспективным местом вскорости наладят постоянное сообщение, ждите...
— Остальных пока просто перепишу, — к тем, кто не поместился в вездеход, Олаф обращался едва ли не с заискиванием. Верно, ему важнее переписать всех, чем прибывшим у него отметиться.
Кто-то с него спросит, надо полагать.
— А далеко ли тут идти? — поинтересовался старичок, странно знакомый Каю. Знакомый, но вместе с тем необычно новый — ни голоса такого, ни формы одежды среди партии ссыльных оторопевшему ксеноисторику никак не удавалось признать. Никак, на нём лишь майка да подштанники? А ведь здесь пасмурно и свежо.
— Говорю же, километров сорок, — повторил Олаф, — но то если напрямик, по горной тропе и пешеходному ущелью — да вон за той бурой скалой сами увидите. Правда, там будет пара труднопроходимых мест...
Старичок зябко поёжился и кивнул в направлении, откуда прибыл вездеход:
— А вон та широкая дорога?
— Не советую. Там объезд. Крюк в лишних сто пятьдесят километров, огибающий все эти горы. И времени кучу потеряете, да и не совсем безопасно там...
— Серьёзно? — нахмурился старичок в исподнем.
— Ну то есть... — Олаф оглянулся на показавшиеся из кузова настороженные лица плюмбумов и постарался их ободрить. — Нет, вездеходом-то проскочить запросто, но пешком, без оружия... Я бы не советовал.
Плюмбумы расслабились,
Кай присмотрелся внимательнее и вдруг с облегчением понял, что это ведь один из тех молчаливых джентльменов, что намедни щеголяли в дорогих костюмах. Оглянувшись, он углядел и второго: тот тоже стоял в исподнем. Надо же, заговорили! Как быстро с людей вместе с одеждой линяет высокомерие!
Оглядевшись ещё внимательнее, Кай приметил и костюмы. Свёртки в руках Кулака и Буллита — это, верно, они.
Да уж, Эр-Мангали, карантинная планета. Толком не успели сесть и освоиться, а перераспределения благ уже идут полным ходом. Что дальше-то будет?
Олаф насилу впихнул в довесок к плюмбумам — к заметному их неудовольствию — одного мальца и двух бродяг, после чего спохватился:
— Ой, здесь ведь осталась женщина, впустите женщину! — ко всеобщему весёлому оживлению.
Женщиной кузов вездехода окончательно утрамбовали, Олаф сел на водительское место и задорно громыхнул в усилитель:
— Счастливо оставаться!
С этим вездеход развернулся и уехал. Вернётся ли?
14
Кай с досадой приметил, что так и не задал водителю ни одного из вопросов, сформулированных и вертевшихся на языке. Ну, о 'Новом Бабилоне' — дело такое... Но насчёт 'мясных шкафов' Оломэ — правда ли, что других пищевых технологий на планете нет? Ведь если нет, это для вегетарианца весьма паршиво!..
Ладно, решил, не спросил, так ещё спрошу. Тем более, всё вот-вот прояснится прямо на месте. Может и к лучшему, что не нагружал этого Олафа. Его вон как задёргали те, кто с ним поехал.
— Ну так что? — спросил у оставшихся Буллит. В смысле, 'будем ждать здесь, или пойдём пешком через ущелье?'. Что-то в сложившейся ситуации его немало забавляло. И от полноты радостных переживаний даже немного разгладилась обезображенная часть лица. Казалось, обе ноздри его раздуваются, включая вырванную.
— Останемся... — предложил кто-то.
— Пойдём, — возразил второй.
— Как скажешь, — Лаки первый выдал Буллиту правильную версию ответа.
В итоге через ущелье пошли все. Все, кто хотел остаться, сделали это лишь на словах, а телом подчинились неизбежному.
Кай в пути пытался любоваться пейзажами — они и впрямь были недурны, особенно в моменты, когда тропа выбиралась из ущелья, вскарабкивалась на какой-то из склонов и делала над открывшимся обрывом резкий поворот. Но вот незадача: не удавалось сосредоточиться на очертаниях гор, мешало внутреннее напряжение.
Конечно, Кай напрягался зря. Чем это ему помогло? Решительно ничем.
Всё равно наступил момент, когда он вдруг обнаружил, что отстал от основной группы, и добро бы сам отстал, а то — вместе с Лаки, Буллитом и Кулаком. Как его так угораздило? Кай прибавил ходу, и Буллит его окликнул. Открытым текстом спросил: