Звездная месть

Петухов Юрий Дмитриевич

Он тут же исчез. И снова засуетился, замельтешил желтый выродок.

Ну хватит! Цай отключил инфоблок. Все ясно. Но почему молчит Иван?! И почему он обо всем узнает из вторых рук, от этих ублюдков. Где Дил Бронкс?!

– Дил! – закричал он по внутренней. – Ты слышишь меня?!

– Слышу, – надменно отозвался довольный Бронкс. Он явно обо всем давно знал, но тешил свое самолюбие, ждал, пока его попросят.

– Ты готов?!

– А ты разве не видал шестерку в небе?

– Полиция?!

– Это мои ребятки! Остальные пошли на бронеходах. Еще двенадцать по черным нитям. Теперь дело за нами. Не робеешь?!

– Но сигнала не было!

– И не будет. Начинай!

Дил Бронкс отключился.

Да и что он мог еще сказать, все давным-давно было сказано-пересказано, теперь пришла пора дело делать. Рука с черным ледяным кубиком вздрогнула. Сейчас! Еще миг! Еще один только миг, предчувствие не должно обмануть.

И прорвало! Будто черный, незримый заслон в мозгу прорвало:

– …чишь?! Почему молчишь?!

– Есть связь! – выдохнул Цай. – Я слышу! Иван!!! Голос у Ивана был усталый, хриплый и тихий.

– Начинай, Цай! Мы сорвали план! Начинай немедленно! Все объяснения потом!

– Погоди! Один миг! Где Кеша?! Где Гуг?! – выпалил карлик на одном дыхании.

– Кеша взял Космоцентр. Он наш! Гуг в мясорубке. Не тяни! С Богом!

Цай хотел спросить про «Летний гром» и про Семиб-ратова, но Иван уже вырубился. Да, со связью что-то случилось не только у служб информа и Пентагона. Ну да ладно! Ну да плевать!

Он разжал ладонь перед самыми глазами – ретранс был весь в черной холодной крови, в его крови, он и не заметил, как поранил руку. Теперь все чувства, все сомнения и нежности долой! Теперь только точный расчет и спокойствие. И да помогут ему все силы Вселенной и Невселенной! Да, даже довзрывники, если он им еще интересен! Он не имеет права промахнуться! Не имеет!

Туда! В самый центр!! В мозг Мозга!!!

Его швырнуло в мрак, перевернуло, ударило о нечто невидимое, и еще раз! и еще! там были барьеры даже для ретранса! но он прошибал их! прошибал своим кодированным, сжатым в пучок дельта-частиц телом. Он не терял сознания… или это только казалось, он ничего не понимал, ничего не видел, ничего не слышал. Он пришел в себя, сильно ударившись о чью-то голову, ударившись затылком. И только потом Цай обрел зрение и слух. Даже не обернувшись, он вонзил сигма-скальпель в сидящего, почувствовал как обмякло тело – и тогда он привстал, дал телу сползти на пол. Но не посмотрел на него. Жаль, конечно, парня, он просто дежурил на своем посту – на самом ответственном и важном посту в Западном полушарии, но ничего не поделаешь, он сидел именно в том кресле, в котором должен был сидеть сейчас наследный император и беглый каторжник, сидеть во имя спасения всего человечества и самого себя.

– Попал! – прошептал Цай, еще не до конца поверив в случившееся.

Кресло, в котором он замер недвижной мумией, стояло в шарообразной крохотной ячейке с плоским, ребристым, не предназначенным для ходьбы полом.

Труп человека в сиреневом комбинезоне занимал половину этого пола. Ни дверей, ни люков не было видно. Зато прямо сверху спускалась огромная, матово-черная сфера, мыс-лесфера. Она блокирована, тут и гадать нечего. Но Цай и не такие секреты разгадывал, он не сомневался в себе. Главное, чтобы Хук с Арманом не оплошали, да Дил Бронкс не подвел… да чтоб смена этому паршишке не заявилась, когда она должна быть, ведь не сидит же он здесь сутками?

Цай думал о множестве вещей. Но одновременно его нечеловеческий мозг делал свое дело – проникал в тайну тайн самого ядра Исполнительной Комиссии. Чудовищного Монстра, обитавшего на Западном Полушарии и почти в половине освоенной Вселенной, можно было взять только изнутри, рубить головы снаружи этому исполинскому тысячеглавому Змею было бесполезно.

– Мы с тобой преступники, Иван, – устало выдавил Глеб Сизов и сдавил виски своими огромными, жилистыми ручищами.

– Знаю, – тихо согласился Иван. Он сидел прямо на столе, свесив ноги, уставившись глазами в одну точку на зеленом ковре.

– Десять тысяч наших… наших парней! Нам никогда не простят этого.

Никогда! Я сам себе не прошу! – Глеб заскрежетал зубами в бессилии.

– У нас не было выбора. Они шли на Москву!

– Все равно!

Иван понимал, что спорить бесполезно. Уничтожать спецдивизию нельзя было. И не уничтожать, когда она получила приказ, тоже нельзя. Такие соединения выполняют приказ. Или погибают. Там не разбираются, кто прав, а кто виноват. И из-за этого муторней вдвойне. Тысячи русских парней! И всех восемью ударами. Одним бригадным залпом. Они и думать не могли, что свое же, российское соединение, такие же по сути братки, обрушатся сверху, с чистого русского неба… точнее, с околоземных высот. Они даже не выставили гиперзащиты! От кого?! И все до единого полегли. Прав Глеб, ох как прав. Но и он, Иван, тоже прав. Их надо было остановить. Они не выполнили его, Правителя, приказа, они отказались от переговоров – через час-полтора после выступления они бы вырезали, выбили, вытравили и выжгли всех из Кремля, не разбирая, кто за кого, они бы превратили в неживую пустыню весь Китай-город и половину Белого города, а в случае сильного отпора они просто-напросто разнесли бы по камушкам, в пыль и сам Кремль с его соборами и дворцами, с колокольнями и звонницами, с золотыми куполами и величавыми двуглавыми орлами. Иван прекрасно знал, что такое придворная, привилегированная беспощадная и нерассуждающая спецдивизия «Летний гром». Нет, он не преступник! Он воин! И встал на путь войны он не за себя. На этом пути надо побеждать. Или умирать. Прожигая мирную и успокаивающую зелень ковра полыхнуло вдруг перед глазами его золото доспехов, будто в малой хрусталинке отразилось все небесное воинство. И погасло разом.

Иван отвел глаза. Встряхнул головой. Посмотрел на Правителя подлинного, избранного много-много лет назад, целую эпоху, – того привязали для надежности к одному из кресел, и он обмяк, растеряД всю свою надменность, сник, а теперь и вовсе провалился в забытье и тихо посапывал.

Пускай спит, еще пригодится.

Иван встал. Подошел ближе к Глебу.

– Ну, хватит нюни распускать, – сказал тихо, с нажимом.

Сизов отвернулся.

И тут же запульсировало желтым со стены, прямо над панелью. Иван кивнул – экран внешней связи включился трехметровым зеркалом. Разгоряченная и растрепанная Светлана глядела прямо в глаза.

– Ты слышишь меня?!

– Да, – ответил Иван. Он уже и позабыл, что послал ее в комитет, столько прошло времени.

– Тут все в порядке, – быстро затараторила она, – семерых положили на месте, двести шестнадцать в приемники на обработку… а остальные нас ждали, давно ждали.

– Ждали и молчали, – просипел Иван, – вот всегда так у нас в России.

– Ты о чем? – не поняла или не расслышала Светлана.

– Да так, – оборвал ее Иван. – Дай мне нового председателя!

Светлана скривила губы, но исчезла с экрана. И тут же на нем высветилось округлое и спокойное лицо Игоря Рогова, нового председателя комитета безопасности Великой России. Он был абсолютно не похож на своего брата, на Артема Рогова, который так бестолково погиб в Осевом измерении.

Иван прервал обычный протокольный доклад-представление.

– У нас нет времени на церемонии, – сказал он, – я вам верю и надеюсь на вас. Действовать по расписанию Особого положения, обо всех неожиданностях докладывать мне или генералу Сизову. Ясно?!

– Так точно, – последовал уставной ответ. И тут же из-за Рогова в упор, прямо глаза в глаза, на Ивана уставилась Светлана – до нее только теперь дошло, что Иван-то в своем собственном обличий, что это его тело, его лицо, его глаза, а не старика Правителя! Она была явно ошеломлена.