Звездная месть
Шрифт:
И вдалеке с тяжелым гудом и лязгом опустились вниз бронированные стены.
И из невидимых отверстий потек удушающе-сладкий, пьянящий сонный газ.
Они влипли как щенки, как несмышленыши-сосунки!
Теперь Дил знал, отчего так болит голова – не от побоев и истязаний, хотя все было, было с лихвой, а от этого поганого сонного газа – мечты всех наркотов и дармоедов.
Он снова застонал, на этот раз надрывно и яростно. Все пошло прахом.
Что теперь будет с Таекой?! Она сойдет с ума на станции, она не переживет этого безумия!
Свет вспыхнул подобно разорвавшейся гранате – ослепляя и причиняя
– Полегче, ублюдки!
И тут же получил страшный удар в скулу – будто еще одна граната разорвалась, но уже внутри черепа. Одновременно он почувствовал, как плита поднимается, вместе с ним. Теперь он не лежал на шершавом и холодном бетоне, а висел, прикованный за руки и за ноги короткими цепями к выступающим из плиты кольцам.
Получив еще один удар, в другую скулу, Дил чуть приоткрыл глаза, сощурился. Прямо перед ним стоял двухметровый бугай с обвисшим животом и волосатыми кулаками. Бугай был в голубой форменке с золотистыми галунами и нашивками – госполиция, не частная охрана. Его покачивало из стороны в сторону, наверное, успел снять стресс после заварухи, поднабрался! Дил снова закрыл глаза. Плевать на них на уродов поганых!
– Прочухивайся, сволочь! – крикнул в лицо бугай.
И врезал прямым в нос.
Дила чуть не вывернуло наизнанку от боли и злобы. Боль он умел терпеть, еще в Школе научили отключаться, а вот обиду терпеть не собирался – разве так положено обращаться с пленными?! Ну, гады, придет время – за все ответите! Битье вернуло ему бодрость духа и веру в то, что еще не все кончено.
– Вот гляжу я на тебя, черная харя, – процедил бугай, сквозь пьяную икоту, – и ни хрена не понимаю! Ну ладно, вся эта шваль по городам, грабят, хапают, упиваются, набивают карманы дармовым хабаром… понять можно человеков! По-людски их понимаю и даже оправдать могу! Перед соблазном хрен устоишь! А какого дьявола ваша шобла лезла сюда? Чего тут брать-то?! Тут брать не хрена! Тут ни золота, ни денег, ни (кратвы, ни выпивки! Тут даже банка нету во всем форте! Не-е, я таких не уважаю!
Бугай трижды приложился кулаками к Диловым ребрам, да так, что только хруст стоял. Потом от души смазал по челюсти. Потер ушибленную руку.
Сплюнул.
– А ты знаешь, харя черная, – продолжил он воспитательную беседу, – знаешь, паскудина, что четыреста наших ребят тут полегло, не считая нежить андроидную! На-ка вот получи за них! – Еще один прямой обрушился на разбитый в кровь нос Дила. – Мне плевать, падла!
Может, им в раю получше будет, чем в этой дыре поганой. Но ты, черномазый, понимаешь, что из-за вашей дурной шоблы форт прикрыли! А нас коленом под зад, оставшихся – так и сказали: валите, мол, на хрен без подъемных и содержания, да еще спасибо скажите, что по уставу вас за разгильдяйство и потачку врагу на кичу не впихнули… А куда мне валить, паскудина?!
Дил уже не слышал, чего там бубнил бугай. Все в ушах и в голове гудело от ударов. Глаза залило кровью, и он не видел света белого – только молнии да рассыпающиеся звезды при ударах. Бугай-полисмен, вертухай поганый бил на совесть и от души. Его можно было понять. Да только Дил Бронкс уже не был в состоянии этого сделать. В его горящей башке молотом колотило: «прикрыли! прикрыли! значит, все зря! они перевели управление Исполнительной Комиссии на дублирующую базу, в дубль-форт! прикрыли! прикрыли!»
Он понимал лишь одно.
И когда бугай выдохся, Дил процедил ему прямо в рожу:
– Дурак ты! Все вы дураки! Вот когда начнется по-настоящему, все поймешь!
– Чего начнется? – не понял бугай.
– Война. Большая война! И ребята ваши не в раю, в аду они парятся, недоумки! Но теперь поздно.
– Да ладно тебе!
Бугай опустил уже занесенную ручищу, не стал бить. Он ни черта не понял про войну, может, черный просто рехнулся? А вдруг не рехнулся?!
– Будет страшная война! – зловеще прохрипел Дил Бронкс. И уронил голову на грудь.
Глеб Сизов подошел к столу и молча уставился на усталого от бессонницы и круглосуточной нервотрепки Ивана.
– Чего там еще? – недовольно спросил тот.
– К тебе один тип рвется. Не наш. Говорит, из Европы пробился. Быть того не может, все границы на запоре, поля – до стратосферы и выше. А может, не врет. Но странный малый, уголовный какой-то.
– Сами не могли разобраться?!
– Только ты нужен. Хотели поначалу пихнуть в мне-москоп, да он орет, что ты признаешь… Гляди! – Глеб щелкнул пультом и на стене, на мягко вспыхнувшем экране появился крутоплечий парень лет тридцати, с длинными светлыми, почти седыми волосами, в полускафе с искореженными ребрами жесткости и рваным металлом. Был он растрепан, взбудоражен, зол. Левая рука на перевязи, лицо исцарапано, будто битый час его драли бешенные кошки… и все же его можно было признать.
– Сигурд, – прошептал Иван. – Давай его сюда! Юный викинг ворвался в кабинет Правителя, сильно прихрамывая и пытаясь вырвать локоть из цепкой клешни не отстающего ни на вершок охранника.
– Почему нет связи?! – закричал он с ходу.
– Почему нет связи, Сигурд? – спокойно переспросил Иван, не вставая из кресла, даже не приподнимаясь. И добавил: – Здороваться надо сначала. А потом вопросы задавать!
В голове завертелось: что-то случилось с Гугом! почему этот парень бросил все и прорвался сюда, сквозь закрытые границы? связи и впрямь нет, но общая обстановка известна, Европа почти прекратила сопротивление, Запад пока не вмешивается. Синклит выжидает, плетет свои сети.
– Здравствуй, Иван! – выдавил через силу викинг.
– Здравствуй, Сигурд, – отозвался Иван. – Что с Гугом?
– Буйный разбился вдребезги. Мы вместе были в бронеходе. Штурмовали базу бундесвера… Нам ударили в спину! Я подобрал его в воронке, на нем живого места не было.
– Он умер?
– Нет! Он успел просипеть, что хочет лежать рядом с Ливой, ты помнишь ее. Он сказал, где. У нас не было регенераторов, да и что от них толку, Гуг превратился в месиво из переломанных костей и разорванного мяса. Мы сунули его в анабиокамеру, на самАй полный. Мы превратили его в кусок хрусталя…
– Хрустальный лед, – в задумчивости прошептал Иван.
– Чего?! – не понял Сигурд.
– Ничего, это я так.
– Я сам законопатил его в саркофаг. Сам переправил туда, в эту нору, к Стрекозе, к Ливадии Бэкфайер-Лонг… и замуровал там. Они лежат рядом, Иван. Но никто не сможет его вытянуть на белый свет, если его разморозить, никто! Это готовый труп!
– Спокойно! – Иван встал, подошел к Сигурду, похлопал по спине.
Тот дернулся, скривил лицо – видно, и спина у него была повреждена.