Звездная ночь, звездное море

Хуа Тун

– Показывал их Цзюйланю. Говорит, никого не узнал.

Значит, теперь моя очередь узнать, что известно о тех двух ворах, их адвокате и поручителе, который внес за преступников залог. Я внимательно прочитала каждую строчку, но ничего подозрительного не увидела. Рядовые воры, обычное ограбление, поручитель – сестра одного из них, и она же наняла адвоката.

Я вздохнула и закрыла папку.

– Эти двое должны что-то знать. Вот только если не признаются, то мы ничего не сможем сделать.

– Не спеши, это только начало расследования. Улики еще появятся. На земле не существует платья небожителя [59] .

–

Торопятся они. Если моя догадка верна, то эти ребята что-то задумали, а значит, случится четвертая неприятность. Поскольку больше у нас ничего нет, – пальцем я постучала по папке, – остается только ждать.

Несмотря на просьбу ничего не готовить, Цзюйлань все равно принес мне жареного риса с креветками. Войдя в гостиную с едой, он как раз услышал мое предположение:

59

«Платье небожителей не имеет швов» (кит. ????) – образное выражение, означает нечто совершенное, без изъяна, идеальное.

– Эти парни пришли не за Цзюйланем, а за мной.

– Почему ты так считаешь?

– Теперь они думают, что избавились от него.

– Назови хотя бы одну причину.

– Не хочу.

Ишэн посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Госпожа Шэнь, ты должна четко понимать, что тебя, в отличие от Цзюйланя, защитит закон. Может, расскажешь, к каким выводам пришла? Вдруг ты нащупала ключ к разгадке.

Друг говорил со мной, но взгляд его был обращен к третьему человеку в комнате.

– Это просто логично. – Я криво улыбнулась. – Все неприятности из-за меня. Объясню вам ход своих мыслей, когда придет время.

– Хорошо, допытываться не буду. Тогда давайте исходить из того, что все происшествия связаны с тобой.

Ишэн поднял голову, допил вино и попросил Цзюйланя:

– Не оставляй ее одну, пока все не проверим. А я домой.

Помахав нам, он направился к выходу.

* * *

Пока я ела свой жареный рис, помощник сидел на другой стороне дивана и листал книгу. Мы оба молчали. Украдкой я посмотрела и обнаружила, что в руках у него «Пророк» Халиля Джебрана [60] . Мой любимый писатель! Мне захотелось прыгать от радости. В этом запутанном мире наконец нашлась хотя бы какая-то связь.

60

Джебран Халиль Джебран – ливанско-американский поэт и писатель (1883–1931 гг.).

Наевшись, я отставила тарелку в сторону.

– Ты не разбудил меня днем, и теперь мне не удастся заснуть.

Мужчина увлеченно читал книгу и явно не чувствовал себя виноватым.

– Можешь налить себе большой бокал белого вина, – небрежно предложил он.

От потрясения я не могла произнести ни слова и просто уставилась на него. Невозмутимый Цзюйлань, листая страницы, давал взглянуть и мне.

Неосознанно я перевела взгляд на его ноги, но не увидела ничего необычного. Если бы он не сидел сейчас передо мной, уже давно бы забыла об увиденном прошлой ночью. Потому что на самом деле не знаю, как вести себя теперь, и втайне рада, что его превращение происходит только раз в месяц.

Теперь я знаю, что его сдерживало

все это время. «После следующего полнолуния, если ты не передумаешь…» Он не договорил тогда, но сказал достаточно, чтобы я уловила его чувства ко мне. Пусть не сразу, однако я поняла, что Цзюйлань осекся не от смущения: объяснять, в чем дело, просто не было смысла. Все то, что мы имеем сейчас, стоило мне немалых усилий, и я не намерена сдаваться.

Начало любых взрослых отношений всегда пронизано сомнениями и неуверенностью, ведь мы давно не верим, что «любовь побеждает все» и «жили они долго и счастливо». Сомнения и неуверенность – это нормально и даже ответственно. Именно поэтому мы должны разговаривать, обсуждать, стараться понять и доверять, идти на компромисс и терпеть. Такова любовь взрослых.

Я прожила всего двадцать шесть лет, а уже полна пессимизма и недоверия к этому миру. Цзюйлань старше меня, и его опыт куда больше – неудивительно, что он настроен так скептично. И все-таки, пока у него есть ко мне интерес, мы можем медленно узнавать друг друга и привыкать, а время пусть поможет нам преодолеть все сомнения.

Подсев к Цзюйланю, я тихо позвала его. Закрыв книгу и отложив ее на столик, мужчина спокойно посмотрел на меня. Я осторожно взяла его за руку. Он ее не отдернул, но и никак не ответил на прикосновение. Лишь невозмутимо смотрел на меня, даже отчасти равнодушно, будто показывая, что ни телесный контакт, ни волнения сердца, никакие неприятности и терзания не трогают его.

Будь на моем месте другая девушка, она бы попятилась от него, закрыв лицо от стыда, а я… мне не впервой. Я аккуратно провела указательным и средним пальцами по его ладони – и снова ничего. Тогда принялась вырисовывать узоры на его руке. Цзюйлань перехватил мою руку другой рукой, не давая дразнить его. В моей голове словно прозвучали фанфары.

– Ночь предстоит долгая и бессонная. О чем нам поговорить? – произнесла я с легкой улыбкой.

– О чем угодно. Например, о тебе. А если интересуешься мной, расскажу все без утайки.

Он явно не ожидал, что я перестану бояться.

– Что ты хочешь знать? – спросил он спустя мгновение.

– Твой возраст. – Мой голос прозвучал настолько небрежно, насколько мне хватило актерского таланта.

– Я жил на дне моря. В тех местах нет ни солнца, ни луны, поэтому так называемого времени там тоже не существует.

– Ты говорил, что в последний раз выходил на сушу в Европе в 1838-м году. Сколько раз был на земле?

– В тридцать восьмом, сейчас, и был еще раз. Трижды.

Не так уж много, как оказалось! Вздохнув с облегчением, я уточнила:

– А когда впервые?

– На восьмой год Кайюаня [61] .

Конкретных дат я спрашивать не стала: все-таки даже плохо знакомый с историей китаец должен уметь прикинуть время, полагаясь на периоды правления разных династий. Хотя я заранее морально подготовилась к ответу, он все равно поразил меня.

Я на миг замерла, а затем убежала в кабинет за «Оценкой танской поэзии». Найдя стихотворение Ван Вэя «Песнь о сосне из округа Цинь», я быстро зачитала строчку за строчкой:

61

Кайюань (кит. ??) – девиз правления императора Сюаньцзуна (712–756 гг.) из династии Тан.