Звездная река
Шрифт:
Она одна в доме. Муж уехал на север, на поиски могильных плит, которые можно приобрести или скопировать с них надписи, бронзовых изделий, предметов искусства для их коллекции. Теперь это уже коллекция; она начинает приносить им известность.
Ци Вай снова отправился на границу, к землям, которыми уже давно владеют сяолюй. Все должно пройти хорошо. Между ними мир, мир, который они каждый год покупают. Отец мужа рассказал им, что большая часть их серебра возвращается обратно через торговлю в выделенных для этого приграничных торговых городах. Он одобряет эти выплаты, хотя если
В отношениях с сяолюй император Катая – по-прежнему «дядя», император сяолюй – его «племянник». Дядя милостиво посылает племяннику «подарки». Это обман, учтивая ложь, но ложь может играть важную роль в этом мире. Линь Шань это уже поняла.
Мир – ужасное место.
Она мысленно укоряет саму себя. Горькие мысли не принесут спокойствия. Она провалила первую попытку написать письмо не только из-за нервных движений кисти, но и из-за слезы, упавшей на бумагу, из-за которой мазки кисти в слове «советник» расплылись и потекли.
На столике лежат «четыре сокровища каллиграфии»: чернильный камень, чернильная палочка, бумага и кисти. Муж привез ей красный чернильный камень и подарил на праздник Нового года. Камень красивый, древний, времен Четвертой династии, как он считает.
Но для этого письма она пользуется своим собственным камнем, первым чернильным камнем, полученным в детстве. Она думает, что в нем, возможно, скрывается какая-то магия, духовная сила, и приготовленная из него тушь придает написанным иероглифам больше убедительности.
Ей это необходимо, иначе сердце у нее разорвется.
Она снова берет полочку, наливает воды из стакана в углубление чернильного камня. Эти движения она совершает всю жизнь, они уже стали ритуалом. Она трет камень чернильной палочкой, левой рукой, как ее учили (отец научил).
Она точно знает, что хочет сказать в этом письме, сколько иероглифов написать, сколько туши ей нужно. Всегда надо приготовить немного больше чем необходимо, так ее учил отец. Если тебе придется натирать снова, чтобы закончить, текстура иероглифов в конце письма будет отличаться от тех, что в начале, а это недостаток.
Она кладет чернильную палочку. Берет кисть в правую руку. Окунает ее в тушь. Для этого письма она использует кисть из заячьей шерсти: эта кисть выводит самые точные иероглифы. Шерсть овцы дает более жирные штрихи, но хотя ей нужно в этом письме выразить уверенность в своей правоте, это все-таки просьба.
Она сидит так, как положено. Принимает положение «запястье на подушке», левая рука лежит под правым запястьем, поддерживая его. Ее иероглифы должны быть маленькими и точными, а не крупными и напористыми (для этого она должна использовать положение «приподнятого запястья»). Письмо будет написано официальным почерком. Разумеется.
Кисть пишущего – это лук воина, иероглифы, которые она создает, – это стрелы, которые должны попасть в цель на листе бумаги. Каллиграф – это лучник или генерал на поле боя. Кто-то так написал, давным-давно. Именно так она чувствует себя сегодня утром. Как на войне.
Ее кисть стоит вертикально, прямо над бумагой. Каждый палец играет свою роль.
Контроль и уверенность. Плакать нельзя. Она снова бросает взгляд в окно. Во внутреннем дворе показался один слуга, он подметает в утреннем свете. Его метла – это другая кисть.
Она начинает.
Его зрение стало большим препятствием. Он с трудом засыпал в последние ночи и не гулял, как прежде, но что делать старому человеку? От слишком большого количества вина у него начиналась головная боль, она начиналась еще во время того, как он пил, даже не могла вежливо дождаться утра. Такие грустные вещи – пример того, что время делает с людьми, когда волосы седеют, а рука с мечом подводит тебя, как писал один поэт.
Первый министр Катая никогда не держал в руках меч. Сама мысль об этом ненадолго его позабавила. И высшие придворные чиновники не слишком часто ходили пешком (или совсем не ходили) ни внутри дворца, ни за его стенами. У него был портшез под балдахином, затейливо украшенный позолотой, с мягкими подушками, и носильщики, которые несли его, куда нужно.
И он мог уничтожать людей, не прикасаясь к клинку.
Нет, главным физическим недостатком старости стало его слабое зрение. Именно чтение писем, налоговых ведомостей, отчетов из префектур, докладных, сообщений от осведомителей было для него трудной задачей. По краям поля зрения каждого глаза появилась дымка, и она ползла внутрь, подобно туману над водой, приближающемуся к земле. Можно сделать из этого образа символ для поэмы, но только если хочешь сообщить другим о том, что происходит, а он этого не хотел. Это небезопасно.
Сын помогал ему. Сын редко отходил от него, и они придумали приемы, помогающие скрыть его дефект. Важно, чтобы при дворе тебя не считали старым и немощным, не догадались, что ты даже не можешь по утрам читать документы, присланные гражданскими чиновниками.
Он даже почти верил, что некоторые из тех, кто был бы рад его уходу, намеренно писали теперь мелко, чтобы он проявил свою слабость. Если бы они так поступали, это было бы умно, он и сам когда-то мог так поступать. У него осталось мало иллюзий. Императоры капризны, непостоянны. На власть нельзя полагаться.
Хан Дэцзинь, все еще первый министр мудрого и славного императора Вэньцзуна, часто подумывал об отставке.
Он сам много раз за эти годы просил у императора позволения уйти на покой, но то были уловки, способ противостоять оппозиции при дворе. «Если мудрый император считает, что его слуга заблуждается, то я прошу позволения удалиться с позором».
Он был бы шокирован, если бы эти его просьбы были удовлетворены.
Позже он начал гадать, что произошло бы, если бы он повторил свою просьбу. Времена изменились, люди изменились. Долгая война с кыслыками складывалась неудачно. Император до сих пор не знал размеров этого бедствия. Если он когда и узнает, могут быть – и будут – последствия. Их необходимо предотвратить. Это выполнимая задача, есть способы, но Дэцзинь понимал, что он уже не тот, каким был еще три года назад.