Звездная роль Владика Козьмичева
Шрифт:
Созвонился с Альбиной Ивановной и договорился о встрече. Альбина Ивановна выслушала его сомнения и доводы Лены, настаивающей на уходе из газеты.
– Ребята, вы извините, что я к вам так обращаюсь. У меня сын был бы сейчас ваше-го возраста. Но не случилось. Ненадолго ушла в себя, а потом заговорила.
– Ну и дела... И рецензия, и предложение... Что касается рецензии, скажу лишь, что ты не обольщайся ни ей, ни успехом премьеры. В пьесу ты заложил столько подтек-ста... Я уверена, что Салмин этого не заметить не мог. И Леонидов не мог. Они оба дей-ствительно великие. Скажи честно, Салмин тебе об этом говорил?
– Говорил...
– Я так и думала!
– Значит,
– Не скажите, Альбина Ивановна, - заметила Лена.
– А сколько Вы с ним вози-тесь?
– Ну, это моя обязанность - талантам помогать. Ладно, хватит друг другу компли-менты отпускать. Вы ведь не за этим пришли. Нелегкий вопрос Вы мне задали. Это ведь решение судьбы твоей, Владлен. Но, наверное, пора тебе определяться. У тебя и Литин-ститут за плечами, и газетный опыт, и повидал ты немало... Только вот, на мой взгляд, написал не столько, сколько, судя по твоей работоспособности и способностям, мог бы. Жаль! Конечно, я понимаю, что в случае ухода из газеты рассчитывать можно будет лишь на гонорары. Прости за вопрос, сколько тебе за пьесу Минкульт платить собирается?
Владик назвал цифру. Альбина Ивановна что-то подсчитала в уме.
– Был бы ты членом Союза... Не думал?
– Северинов ему об этом же говорил. Но мы подумали и решили, что нам это не подходит, - откликнулась на вопрос Лена.
– Догадываюсь, почему Вы так решили. Личность эту, - кивнула она в сторону Владика, - я уже хорошо знаю. Хотите, скажу, чего вы испугались? Потери свободы... Зря! Вот Александр Трифонович, что? За свою творческую свободу боялся? А Гроссман, когда "Жизнь и судьба" писал, а Войнович со своим "Чонкиным"? А ты, что, в своей га-зете свободен? О чем хочешь и как хочешь? Свобода писателя в другом. В самом себе... Да что я вам лекцию читаю? Так что, я думаю, в Союз вступить попытаемся. С Северино-вым я поговорю. С нашим Главным поговорю. Они в рекомендации не откажут. Если со-стоится - из газеты уходи. Пропадешь ты в ней как писатель.
– Что я могу сказать? Наверное, правы Вы, Альбина Ивановна. Я и сам об этом ду-мал. В смысле ухода из газеты. Честно сказать?
– Побоялся. У нас ведь двое детей. Их кормить надо...
– Вот и принимай предложение Минкульта. У тебя получится. Но прозу не смей бросать. Это настоящее, твое! Это не драматургия... У той свои законы...
Ушли они от Альбины Ивановны не только успокоенные, но и озадаченные ее вы-сказываниями по поводу писательской свободы. Такой откровенности Владик от нее ни-как не ожидал.
Дальнейшие события развивались в соответствии с ее предсказаниями. Подтвер-ждением этому стало появление в газете "Столица - культурная" еще одной рецензии на "Воленс-ноленс, или театральные страсти". Помимо прочего, ее автор писал. "Под личи-ной комедии, явно просматривается желание ее автора В. Козьмичева уязвить советский театр в приверженности социалистическому реализму и традициям, заложенным великим Станиславским. Поэтому удивительно, что ее постановку осуществил Роман Салмин, один из ведущих режиссеров страны, а также появление А. Леонидова в главной роли". Ни Салмин, ни Леонидов не отнеслись к этой рецензии серьезно. Салмин, когда Владик с ним встретился, небрежно отмахнулся, словно от комара.
– Кочергин постарался. (Это был главный редактор одного из толстых журналов Сретенский). Своей фамилией подписаться побоялся. За псевдоним спрятался. У нас с ним давнишняя любовь. Пошел бы он подальше!
Анатолий Федорович, когда Владик позвонил ему и спросил, читал ли он рецен-зию, ответил коротко и пренебрежительно.
– Не ту газету выбрали...
Рецензия эта никаких последствий не имела. Более того, в журнале "Театр и зри-тель" пьеса была названа одним из заметных явлений последних лет. Но еще до этого Владлен Константинович Козьмичев был принят в члены Союза писателей Москвы. Ре-комендовали его главный редактор "Литературного мира" Арсений Арефьев и Евгений Северинов. Дебаты по его кандидатуре были бурными. Вспоминали рецензии. Почему-то чаще ту, негативную. Самое смешное было в том, что Сретенский (тот самый Кочергин), говорил о ней так, как будто бы не имел к ней никакого отношения. Высказывались мне-ния о том, что Козьмичев еще молод, что поэтому с приемом в Союз писателей следует повременить. Пусть, мол, себя еще покажет. Да и в Партии не состоит...
Перелом в обсуждение внес известный писатель Георгий Разин, автор нашумев-ших исторических произведений.
– Молодость, как известно, явление преходящее. А членство в Союзе не только по-четно, но и обязывает. Вот и давайте обяжем Владлена Константиновича не снижать ка-чества своих произведений. Рычаги для этого у нас, у Союза, есть. А в партию, если со-чтем достойным, примем.
Спустя немного времени, Владлен уволился из "Социалистического труженика" и стал профессиональным писателем. Первым его произведением в новом статусе стала пьеса, написанная по рассказу "Воспитание по деду Трофиму", в свое время понравивше-гося Леонидову. И для него.
Глава 26
Воленс-ноленс и Салмин
Ежиков, хотя и грозился успеть на последний премьерный спектакль, приехал много позже. В течение тех несколько дней, что он прожил у Козьмичевых, были долгие разговоры о пьесе, о жизни, о Касинском театре и о Касинске. Владика удивило и обрадовало, что суждения Ежикова о пьесе были очень близки тем, что довелось слышать от Салмина и Альбины Ивановны. Пользуясь своим положением в театре, он сводил друга еще на два спектакля, которые ставил Салмин. Ежиков был в восторге. Тогда-то у Влада и родилась идея познакомить Василия с Салминым. Это было нелегко и случилось лишь перед самым отъездом Ежикова, когда Салмин, уступив настойчивым просьбам Козьмичева, разрешил привести "интересного сибирского режиссера" на утреннюю репетицию. Встреча состоялась перед самым ее началом.
В театр Владик с Ежиковым приехали вовремя, но Салмина не застали. Репетицию про-водил другой режиссер. Ничего другого не оставалось - только ждать. Ждали долго и уже начали склоняться к уходу, когда в зрительный зал, где проходила репетиция, вошел Салмин и сразу предупредил.
– Мужики, у меня времени в обрез! Поэтому сразу к делу!
– Роман Станиславович, Вы не волнуйтесь. Я хотел только, чтобы Василий Арнольдович посмотрел на то, как Вы ведете репетицию. Жаль - не получилось...
– Роман Станиславович, я и есть тот самый Воленс-ноленс. Но это шутка. Познакомиться с Вами - это уже много. Если позволите, то скажу, что от "Театральных страстей" я в востор-ге! Тем более, что во многих событиях, воспроизведенных на сцене, я непосредственно участвовал. А то, что в них добавил наш друг, очень органично и достоверно. Я уж умолчу о режиссуре... От всей души Вас поздравляю! Жалко только, что не удалось мне ее поставить у себя.
– И не ставь, - прервал его Салмин.
– Время еще не пришло. У Вас там все живо... А что еще видел у нас?