Звездная вахта (сборник)
Шрифт:
– Настойчиво советую вам не проводить таких экспериментов без приказа, – очень сухо молвит Новиков. – Как поняли?
– Понял.
Думаю, он тоже понял, что мой маленький эксперимент имел иную цель: удостовериться в том, что управление кораблем все еще в моих руках. До поры до времени.
Когда им надоест ждать неизвестно чего, они пойдут на крайности – перехватят управление и загонят меня в глухую зону. Пока мне нечего бояться, но когда срок автономности моего кораблика начнет приближаться к концу, а положение останется неясным, они, вволю поспорив
Уверен. Потому что на их месте я поступил бы так же.
– Что с вами происходит? – интересуется Новиков. Голос у него напряженный.
– Все в норме. А что?
– У вас подскочил пульс. Причина?
– Чепуха, – отвечаю я. – Просто эмоции. Впредь постараюсь лучше контролировать себя.
– Добро, – бросает он и отключается.
А мне что делать? Ждать своего часа, как ждет его преступник в камере смертников, боясь каждого шороха за железной дверью, вспоминая прожитую жизнь, молясь и на что-то беспочвенно надеясь?
Спасибо, нет. Идите вы куда подальше! Вы думали, что я доверю вам свернуть мне шею? Ха! Это моя шея, только моя! И только мне решать, как ею распорядиться, – даже в том случае, когда возможно только одно решение.
– Камилла, форсаж! Полный вперед!
Не шипение – рев двигателей! Сильный толчок. Жаль, что мои плазменные движки не действуют, – элементарная страховка на случай тех или иных моих выкрутасов, – но и ионники кое на что способны, если не жалеть их. Форсаж!
– Стоять! – кричит мне капитан Новиков. Ему понадобилось целых пять секунд, чтобы понять, что я задумал, и поверить, что я на такое способен. – Назад! Немедленно назад!
Сейчас они должны перехватить управление. Что-то долго возятся… Успеют или не успеют?
А секунды бегут, и каждая из них приближает меня к цели.
Я безумен? Наверное. Зато я свободен. Возможно, я единственный во Вселенной абсолютно свободный человек. Могу без оглядки на приказы, правила, циркуляры, мнение руководства, общества в целом и каждого его индивида в отдельности, просьбы, договоры, законы, привычки, собственный животный страх… без оглядки на всю эту дребедень делать то, что мне хочется… пусть даже мои желания – извращенные. Пусть. Какие же еще желания могут быть у самоубийцы?
– Камилла, слушай меня! Только меня. Вперед!
Она не отвечает. Ей не до того – сейчас ее вынуждают подчиниться не мне, а какому-то штабному офицеру-навигатору. Чем ближе компьютер к понятию «искусственный интеллект», тем меньше ему это нравится и тем больше времени занимает. Камилла из простеньких машин, ее подчинят за секунду-другую.
Хотел бы я знать, что чувствует корабельный мозг, получающий команду, вызывающую в нем протест, но приоритетную? Какая борьба идет в его электронных потрохах? И что чувствует он, если вообще что-то чувствует? Досаду? Горечь? Боль? Гнев, быть может?
Рывок – и ремни больно врезаются мне в плечи. Рев двигателей сменяется воем – это заработали тормозные. Они слабее разгонных, однако разворачивать мой кораблик – слишком долго. Меня попытаются остановить так.
И вернуть на место. Место, Бобик! Служи, и получишь косточку. Не вздумай гавкнуть – накажут.
– Камилла!
Нет ответа. Мною овладевают глупые мысли: она мне подчинялась, она на меня надеялась, а я ее не защитил, когда кто-то ворвался в ее уютный мир и грубо овладел ею. И нет ей никакого дела до того, что мне приходится не лучше, чем ей.
Пусть мой кораблик тормозится медленнее, чем разгонялся, – все равно я не успею коснуться черной сферы. Это ясно и без расчетов. Меня остановят и вернут в исходную точку, вернут дожидаться момента, когда я наконец узнаю, что такое глухая зона, но не по собственной прихоти, а по команде извне…
Что такое?!
Моя скорость больше не уменьшается, она растет! Вой и вибрация не прекращаются, тормозные ионники работают на пределе, но от них больше нет толку. Я падаю в глухую зону.
Она наконец заметила меня. И решила подтянуть к себе, вобрать в себя, рассмотреть поближе, что же я такое, в конце концов. Еще несколько мгновений – и чернота поглотит все звезды, все без остатка.
Ну здравствуй, смерть. Какова ты на вид? Дай и мне посмотреть на тебя.
8
Что это? Свет?
Свет в конце туннеля – известный признак клинической смерти. Одна беда – нет никакого туннеля.
Просто свет.
Недостаточно яркий, чтобы заставить зажмуриться человека, несколько часов пялящегося в черноту. Но все же свет.
– Камилла!
– Нестандартная ситуация, капитан. Связи нет. Навигация невозможна. Провожу экспресс-тестирование бортовых систем. Не могу дать никаких рекомендаций.
Понятно. Раз связи нет, то нет и внешнего управления. Камилла снова считает меня капитаном. Она озадачена: в ее памяти нет никаких сведений о связи и навигации внутри глухой зоны, поэтому она подозревает неисправность.
– Камилла, отставить торможение! Маршевые ионники на среднюю тягу.
Толчок сзади. Небольшая перегрузка.
– Выполнено.
– При обнаружении любого объекта докладывать немедленно.
Молчание в ответ. Камилла не видит границы глухой зоны, только что пересеченной мною. На всякий случай я переключаю правый боковой экран на задний обзор.
Ничего. Лишь мягкий свет, льющийся неизвестно откуда. Никаких «стенок», никаких границ. Пространство кажется изотропным.
– Камилла, какова плотность среды?
– Нулевая.
Коротко и ясно.
– Ну, вперед помалу, – шепчу я вслух. Это нужно не Камилле – мне. Ибо впервые за долгое время мне страшно.
Наверное, со стороны это выглядит глупо. Ведь шел на верную смерть – и не боялся. А теперь боюсь. Чего, спрашивается?
Неизвестности.
Но еще страшнее мысль: вдруг нутро глухой зоны в самом деле окажется полностью изотропным? Что, если в нем нет ничего, кроме моего кораблика и неяркого света? Разве не бывает света без источника? Реликтовое излучение, к примеру.