Звёздная жизнь
Шрифт:
Зачем понадобилось приносить коробку в ее комнату? Понятно, что не для того, чтобы ее здесь хранить. С дополнительным столом, огромной коробкой и двумя внушительными мужчинами эта большая уютная комната внезапно уменьшилась до кукольных размеров.
— Одежда, — торжественно объявил Тролль. Он вытащил из кармана ножик и стал разрезать упаковочную ленту. — Здесь воплощение блестящей идеи — новый гардероб для нашей милой гостьи.
Линда была заинтригована. Откуда могла взяться для нее одежда? Когда вокруг ничего и никого
— Одежда для меня?
Энтони нахмурился, наблюдая, как Тролль открывает коробку.
— Что за одежда? — Он был удивлен не меньше Линды.
— Пошевели мозгами, малыш! — Гигант прищелкнул языком с явным самодовольством. — Только не говори мне, что забыл прелестную Пегги.
Лицо Брука прояснилось, и, откинув голову, он расхохотался.
— О нет, только не Пегги!
Что-то в его интонации навело Линду на мысль, что она не будет в восторге от этой одежды.
— Именно Пегги, ты, дурья башка! — Тролль присел на корточки и стал копаться в коробке. — Подумай хорошенько. Разве у нее не те же размеры, что и у мисс Грейс?
Энтони посмотрел на Линду.
— Ну, — медленно протянул он, оценивающим взглядом окидывая фигуру девушки. — По-моему, они примерно одного роста.
— Вот именно. — Тролль выудил из коробки что-то бирюзовое, сплошь расшитое бисером, и бросил на пол. — И примерно одного веса.
— Думаешь? — Брук покачал головой, все еще разглядывая гостью. — Может быть, и так, но распределен он по-другому.
— Ради Бога, Тони, только потому, что Лин не наращивала грудь у чудо-доктора, не стоит…
Щеки Линды порозовели. Она наклонилась к Троллю и дотронулась до его руки.
— Подождите минутку. Кто это Пегги?
— Простите, — вежливо сказал Энтони. — Пегги однажды гостила здесь несколько дней. Неожиданно ее вызвали, и она оставила все вещи. Она обещала прислать адрес, но этого так и не случилось.
Звучало логично, но сомнения Линды не рассеялись. Если все так и было, то почему они тогда все время смеются?
Сидя на полу по-турецки, Тролль вдруг запел.
— О, Пегги, Пегги, — проникновенно тянул он, накинув на плечи нелепое кожаное платье с бахромой, ты моя лю…
— Стоп! — резко оборвал его Брук.
— Остынь, малыш, — сказал певец, хмурясь. — Это семейный вариант. — Он прочистил горло. — Я хотел спеть: «О, Пегги, Пегги, моя голодная королева индейцев». Он подмигнул Линде. — То есть изголодавшаяся по любви.
От удивления глаза гостьи расширились.
— Пегги была потомком индейцев?
Тони покачал головой, а Тролль захохотал еще громче. Он поиграл бахромой на кожаном коричневом платье и сказал:
— Так ей хотелось. Она и сюда прибыла с расчетом заполучить парочку скальпов. Она действительно хотела, чтобы прекрасные черные локоны малыша Тони свисали с ее ремня, но Изабелл не позволила какой-то индейской кукле запустить коготки в ее мужчину. Правда, Энтони?
Линда
— И даже Пегги не могла справиться с нашей Изабелл, — продолжал Оллкрафт. — Поэтому Пегги в конце концов довольствовалась каким-то сумасшедшим богатым стариком… Тони, как его звали?
— Хью, — ответил Брук, но его голос был такой же пустой, как и лицо, как будто всего минуту назад он не отпускал шутки и не хохотал.
Сердце Грейс сжалось. Похоже, что одно имя жены было пыткой для Энтони. Ей хотелось подойти к нему и тронуть его окаменевшее плечо. Как же, должно быть, сильно он ее любил, подумала девушка.
— Итак, того сумасшедшего богача звали Хью. Насколько я помню, она вышла за него. — Наконец Тролль добрался до дна коробки. — Черт, здесь даже какая-то косметика. — Он помахал флаконом с розовым лосьоном. — Хотя, по моему мнению, лучшее средство для Пегги — это слепой муж. — Оллкрафт поднял голову. — Правда, Тони?
Но Брука в комнате уже не было.
Джейн плакала. Ее милый голосок не узнать в этих разрывающих сердце рыданиях. Самый печальный звук на свете — плач собственного ребенка. И все же Тони хотелось кричать от радости, Джейн… Как давно он не слышал родного голоса дочери. Как долго он жил в этой леденящей душу тишине.
Он должен помочь ей. Он боролся с собственным телом, странно неподвижным и отказывающимся повиноваться. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью, онемели, не двигались. Скорее, приказывал он себе, но руки и ноги не слушались. Энтони охватила паника. Если он сейчас же не найдет дочь, плач прекратится, и он вновь останется в одиночестве и тишине. Беги. Скорее. Найди ее.
Скорбные приглушенные рыдания продолжались. Энтони застонал. Господи, почему он не может сдвинуться с места? Дочь нуждается в нем, ей всего шесть лет — слишком мало, чтобы защитить себя, колотилось у него в воспаленном мозгу. Но он не может пошевелиться. Он не может отыскать ее. Лоб покрылся капельками пота, руки сковала боль от желания обнять родное дитя, прижать к себе, защитить.
Он не успеет. Энтони парализовал страх. В отчаянии Брук взмолился. Господи, помоги им найти ее!
Но все напрасно. Напрасно. Стон превратился в рев, наполняя весь дом, пронизывая мозг….
Энтони проснулся. Комнату заливал тусклый утренний свет. С минуту он тихо лежал, прислушиваясь сквозь гулкие удары сердца, бухающего в груди. Брук сразу понял, что это за стонущие звуки. Это просто ветер, который, усилившись за ночь, теперь завывал подобно стенающему привидению.
Всего лишь ветер. Брук сжал переносицу и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь унять бешеное биение сердца. Это всего лишь ветер.