Звездные крылья
Шрифт:
Волох продолжал проявлять сочувствие к инженеру. Он близко подошел к нему и обнял за талию. Крайнев и Яринка с удивлением наблюдали за этой сценой. Огромный Волох обнимал тонкого Стенслёвского по-отцовски нежно.
И вдруг всю нежность как рукой сняло. Лицо Волоха перекосилось. Он схватил Стенслёвского левой рукой за грудь, словно собирался его ударить.
Юрий шагнул вперед, но Волох коротко и строго предупредил:
— Не подходи. Сам справлюсь… Так для чего ж это… — он взглянул налитыми кровью глазами на Стенслёвского. — Для чего ж это вы, несчастная жертва фашизма, носите в кармане браунинг?
Юрий понял, что Волох нащупал в кармане Стенслёвского револьвер. Остановить пилота было уже невозможно.
— Что вы выдумываете! — фальцетом выкрикнул Стенслёвский.
— Спокойнее, Волох, — сказал Юрий и сразу же почувствовал бесполезность своих слов. Остановить Волоха было уже невозможно. Он приблизил свое лицо к лицу инженера и увидел, как смертельный страх исказил его черты.
— Ага, струсил! — прохрипел пилот. — Струсил, гадина!
Стенслёвский барахтался в цепких руках, но вырваться не мог. Животный, панический ужас сжал его сердце. Уже мало соображая, что делает, Стенслёвский ударил Волоха по лицу.
Пилот растерялся от неожиданности и отскочил, но только для того, чтобы в следующее мгновение с новой силой наброситься на инженера. Что-то блеснуло в руке Стенслёвского, Юрий с размаху ударил по ней, но опоздал на какую-то долю секунды.
Раздался сухой короткий выстрел. Волох медленно и тяжело, словно сгибаясь в земном поклоне, сник и осел на паркет.
От удара Крайнева револьвер выпал из руки Стенслёвского и отлетел в сторону. Из ствола еще тянулся едва заметный синеватый дымок.
Все стояли неподвижно, ошеломленные происшедшим. Из груди Волоха тонкой струйкой проступала кровь.
Первым опомнился Стенслёвский. Он перепрыгнул через распростертого Волоха и выбежал из лаборатории. Грохот его шагов по коридору повторялся многократным эхом, инженеру казалось, что Крайнев гонится за ним, чтобы разорвать его на части.
Подлый животный страх гнал его все дальше и дальше от лаборатории. Он почувствовал себя в безопасности только тогда, когда проскочил в дверь. И тут он вспомнил о револьвере. Первым движением его было вернуться, но потом он махнул рукой. Рассказывая Дорну о происшествии в лаборатории, он даже не упомянул о револьвере.
Друзья склонились над лежащим Волохом. Бессильные помочь ему, они были в отчаянии. В глазах у Яринки стояли слезы. Юрий тоже плакал.
Волох умирал. Смерть заполняла его грудь, сдавливала дыхание, леденила горячее сердце. И когда она уже готова была навеки сомкнуть Волоху глаза, сознание ка несколько минут вернулось к нему. В эти минуты мысли были четкими и ясными.
Губы Волоха зашевелились, и друзья склонились ниже. Он хотел что-то сказать, но коснеющий язык не слушался его. Появилось странное ощущение невесомости. В эти последние минуты ему надо было многое обдумать и многое сказать своим друзьям.
— Не проклинайте меня за то, что я сел на этот злополучный аэродром, — чуть слышно прошептал он.
Слезы сжимали Юрию горло. Он совсем склонил голову, чтоб не видеть предсмертного взора товарища.
А Волох уже ничего не видел. Веки вдруг отяжелели. Они опустились и прикрыли глаза. Последние мысли, ясные до боли, проносились в сознании.
…Вот он летит над Красной площадью в день первомайского парада. А внизу безудержное весеннее солнце играет на красных полотнищах знамен и полированной стали тяжелых орудий. Он видит группу людей на левом крыле Мавзолея Ленина. Самолеты пролетают, и Красная площадь, как гигантский цветник, проплывает под ними. Это первый ответственный полет Марка Волоха.
Он уже совсем потерял ощущение своего тела, только где-то в глубине еще тлеет искра сознания. Он знает — наступает смерть, но страх перед ней уже отступил.
Из густого тумана на него глянуло чье-то лицо, и Волох вздрогнул. Лицо нежное, тронутое печалью, давно не виденное и странно знакомое.
Волох приподнялся на локте и открыл глаза. Это ведь мама. Мария Волох смотрит на своего сына в последний раз. Он хочет окликнуть ее, но тяжелый туман закрывает любимое, родное лицо… Волох тяжело упал на пол.
Яринка поднялась и пошла к двери. Она споткнулась о какой-то предмет, который с металлическим стуком отскочил от ее ноги.
Яринка наклонилась, подняла маленький револьвер сизой стали и машинально, не раздумывая, положила его в глубину аппарата для испытания крыла. Глаза ее все время были полны слез, и до своей комнаты она добралась почти ощупью.
Смертельная тишина воцарилась во всем доме. Дорн, узнав о событии, предпочел остаться в кабинете. Он отправил Стенслёвского назад — провокатор был слишком несдержан.
Стоял серый и хмурый осенний вечер. Ветер переваливал через высокие стены и гулял по аэродрому. Иногда он приносил с собой пожелтевшие листья кленов и лип. Где-то там, за бетонными стенами, шумели леса, и ветер срывал с них багряный убор. Временами прорывался дождь. Он шел недолго и проносился дальше. Наступала дождливая неприветливая осень.
На аэродроме было пусто, неуютно и холодно. Желтая блеклая листва падала на асфальт с сухим, чуть уловимым шорохом.
Дорн, который совсем не показывался в эти дни, разрешил друзьям самим похоронить Волоха. Он высказал сочувствие, обещал сурово покарать Стенслёвского, но в голосе его Крайневу чудился оттенок удовлетворения.
Могила была выкопана в углу аэродрома. Снятые куски асфальта лежали рядом с грудой желтой глинистой земли. Могила смотрела в небо черной зияющей ямой. Гроб с телом Волоха стоял рядом.
Крайнев и Яринка прощались с мертвым другом. Четыре солдата стояли по другую сторону могилы окаменело, как статуи, ожидая знака Юрия.