Звёздные мальчики
Шрифт:
Никак не меньше десяти секунд Александр смотрел, как Тугерао пыхтит сигаретой.
– Кажется, я понял, в чем дело, вы больны, - с облегчением сказал он наконец.
– Немедленно обратитесь к своему врачу. Извиняю вас за...за несдержанность.
– К сейфу!
– рявкнул Тугерао.
Внезапно его побагровевшее лицо исчезло с экрана, вместо него возникло другое, встревоженное, но доброжелательное. Оно показалось Александру знакомым.
– Господин Александр, - быстро произнес мужчина, - я приношу свои извинения за грубость моего подчиненного.
Александр вспомнил этого типа. На Забаве тот обратился к нему с просьбой осмотреть багаж. Это был диктор "Зимы", ведомства, подчиненного "Ноте".
– Пять лет тюрьмы за неуважение к члену Галактического совета, потребовал Александр, снова усаживаясь в кресло перед дисплеем.
– Вы были лишены своей неприкосновенности, - с мягкой настойчивостью, в которой скользило явное желание найти компромисс, произнес диктор.
– Мы просим вас о содействии, только и всего. В случае положительного результата...
– Что это значит?
– перебил Александр.
– В вашем сейфе находится ребенок. Как только вы обнаружите его, то сразу развернёте "Росу" и отправитесь в район шестого посадочного кольца Забавы.
– Час от часу не легче, - пробормотал Александр. Он даже уже не мог сердиться на эти чертовы "Ноту", "Зиму" и иже с ними.
– Вам не кажется чрезмерным не только ваше предположение о нахождении в моем сейфе ребенка, но и требование нарушить график моего следования?
– Ничуть.
– Мы уже в районе Большого перекрестка. Следуя моему приказу, экипаж приготовился к гиперскачку, почти вся команда находится в анабиозе, вы знаете, что не все легко переносят пространственно-временные смещения...
– Немедленно отмените гиперпереход!
Александр усмехнулся.
– Только в случае "положительного результата".
– Я не намерен шутить. Если вы откажетесь выполнить наши требования, я объявлю вас вне закона. "Роса" будет немедленно арестована С-патрулем до выяснения всех обстоятельств.
– Так, давайте покончим с этим, - раздраженно сказал Александр и поднялся.
– Мне надоели пустые споры. Надеюсь, мой проход по коридору не требует фиксации камерами наблюдения?
Диктор кивнул. Глаза у него были настороженными.
Оставшись один, щегол доклевал всех мучных червей и муравьиных куколок, закусил кусочком яблока, попил водички и начал свой бравурный послеобеденный концерт. Он пел от души, звучно и радостно, до тех пор, пока не погас глазок в стене напротив пульта связи. Это означало, что наблюдение за происходящим в рубке отключено из-за отсутствия в ней людей.
Щегол спрыгнул с жердочки, поднял лапку, ловко просунул её через прутья клетки и скинул крючок на дверце. Птица выпорхнула наружу, и через мгновение превратилась в Хеба. Хеб откуда-то из пустоты извлёк неподвижного щегла, потормошил его и положил медленно приходящую в себя птичку в клетку. Потом подсыпал в кормушку семян овса и мягким пружинящим шагом вышел.
Мальчик лежал в сейфе, свернувшись калачиком, и сладко
– По, гиперпереход отменяется, - сказал Александр, связавшись с центральной рубкой.
– Отбой...
– Есть отбой, - ровным голосом отозвался штурман.
– Новый курс - район шестого посадочного кольца Забавы.
– Слушаюсь.
– Благодарю вас, господин Александр, - с облегчением сказал диктор. Я ни минуты не сомневался в вашей порядочности. Пожалуйста, как можно дольше не тревожьте мальчика. Предупреждаю: никаких расспросов! Не пытайтесь что-либо выведать у него. Последствия могут быть просто непредсказуемыми... До встречи через шесть часов.
– Экран погас.
Александра внезапно и беспричинно затошнило. Он подошел к сейфу и посмотрел на ребенка. На вид тому было лет семь, он по-прежнему лежал очень спокойно, словно его не беспокоили ни разговоры, ни яркий свет. У таких темноволосых малышей и глаза должны быть темными - черными или темно-карими...
А если это голограмма?.. Диктор даже не попросил проверить - настолько не сомневался в том, что мальчик живой... Александр осторожно прикоснулся рукой к голубой ткани комбинезона, в который был одет ребенок. Она была мягкой, и через неё шло тепло от горячего детского тельца. Хотя Александра не покидало ощущение ирреальности происходящего, он почувствовал странную нежность к этому незнакомому мальчонке, удравшему от спецслужб. Знал бы ты, какой переполох вызвал на Забаве, малыш, подумал Александр. Голубой комбинезон мальчика вдруг стал зелёным. Александр хмыкнул - одет по моде...
Тошнота снова подкатила к горлу, да так сильно, что потемнело в глазах. Он пошел к креслу и чуть не упал, вовремя ухватившись за край стола. Экран вспыхнул без разрешения - это мог быть только Бранд.
– Уже знаешь?
– спросил его Александр, борясь с тошнотой.
Конечно, Бранд уже знал. И, как всегда, больше, чем он сам.
– Мы в гиперпереходе, - сообщил он.
– Поэтому тебя так корёжит.
– Сам он выглядел, как огурчик.
– Я отменил гипер... гипер...
– Лицо у Александра стало зелёным, как комбинезон на ребенке.
– Сейчас выйдем из петли, тебе полегчает, - пообещал Бранд.
– Дай мне что-нибудь... от тошноты...
– Ты не беременная женщина, - спокойно сказал Бранд.
– Вполне можно потерпеть. Если я тебе сейчас что-нибудь назначу, ты надолго потеряешь ясность ума, а в данный момент она нам с тобой просто необходима.
Бранд озабоченно посмотрел на часы. Он был веселым парнем, душой экипажа, и от него неизменно исходила волна уверенности и оптимизма. Официально он числился врачом, свои обязанности исполнял легко и профессионально. Вряд ли кто из членов команды подозревал о его тайной жизни.