Звёздные прыгуны
Шрифт:
Орта!
Кто заставляет течь реки?
Орта!
Кто наполняет любовью наши сердца?
Орта!
7.
Что-то холодное коснулось лица Трегарта, на миг почудилось - прекрасная незнакомка отирает его лоб ручкой... прекрасной.
«Я так долго искал тебя»!
Красивейшие черты растянула загадочная улыбка.
«Мне столько нужно сказать...»
Девушка продолжала улыбаться.
«Почему молчишь?»
Небесные черты поплыли, кудряшки укоротились и сделались ровными, губы и глаза уменьшились, нос, наоборот, вырос до размеров сливы... вместо прекрасной незнакомки на Дункана взирало ухмыляющееся лицо... Антона Левицкого. Но лоб он промокал холодной, мокрой тряпкой.
– Наконец-то, думал, не дождусь, пока очухаешься.
Трегарт поднялся на локте - лежал он на кровати, в тесной комнатке с облупившимися стенами и единственной тусклой лампочкой у потолка.
– Где я?
Вопрос был глупым - ставший почти привычным, но все равно ощутимый запах Флостеров витал в воздухе.
– На галере, - Левицкий отбросил мокрую ткань.
– Ну, рассказывай, кто ты, как сюда попал? Неужели, вправду из моего мира?
В голове гудело, во всем теле ощущалась слабость, как после изнурительных физических упражнений.
– Что значит, из моего мира?
– Ты еще не понял, парень, очнись, ты в другом мире, измерении, вселенной, уж не знаю, как это назвать. Здесь никто, никогда не слыхал ни о планете Земля, ни о солнечной системе. Более того, здесь нет этой системы, как и тысяч других звезд и созвездий, известных нам.
Конечно, нечто подобное, Дункан давно заподозрил.
– Возможно, иная галактика?
– Галактика, шмалактика, какой, черт, разница, если нельзя вернуться. Ты, кстати, как сюда попал?
– Ритуал Рая.
– А-а-а, - разочарованно протянул Левицкий, - я-то думал... Давно?
– Несколько дней.
– Любопытно, как тебе удалось уломать портиан совершить Ритуал? Мне, если честно, понадобился не один день и не одна сотня блестящих побрякушек.
– Шаман какого-то племени сам предложил.
– Надо же. Глупцы, они так стремятся сюда, интригуют, не ведая, что их рай оборачивается для избранных самым настоящим адом. Проклятое место, - Левицкий опустил голову.
– Знаешь, за все время, что я здесь, дня не проходило, одного единственного дня, чтобы я не вспоминал... дом.
– Тебя искали, было несколько спасательных экспедиций.
– Выходит, ты слышал обо мне?
– Еще бы, Антон Левицкий - миллиардер-филантроп...
– Там я повелевал миллионами, здесь - кучкой грязных рабов.
– Как получилось, что ты стал... надсмотрщиком?
– А-а-а, парень, зарабатывая миллиарды, кое-чему да научишься. Деловой человек везде пробьет себе дорогу, даже в этом забитом мире. Как и тебя, меня продали на рынке рабов, как и ты, я оказался на галере, ну а потом уж...
– Ты свободен?
– Нет, - Антон устало покачал головой.
– Моя свобода не простирается дальше моего ошейника. Я - такой же раб, как и ты. Да, я могу разгуливать по кораблю. Мне даже позволено отправляться в город, но... вздумаю сбежать, на меня будет объявлена охота, как на дикого зверя. Каждый встречный посчитает за удачу поймать, вернуть беглеца. Награда - деньги. А если кто-то из сострадания, или по иным причинам укроет беглого раба, наказание - смерть. Таковы здешние законы. Теперь понимаешь, в какой мир мы попали?
– Но как, каким образом, мы перенеслись сюда?
– Откуда я знаю. Может, действительно, дикарям ведомо больше нашего. Место, где я впервые оказался после Ритуала, да и ты, наверняка, тоже, это бывшая лавка старьевщика, в одном из захудалых районов Кифеи. Нейронеры выкупили ее и теперь побираются живым товаром. Я заплатил пару монет смотрителю, зашел в лавку - обыкновенная комната, глухие стены, дырявый потолок. Чувствовал себя последним глупцом, когда пытался пройти сквозь них. Пробовал и так, и эдак, даже костер разводил с плясками - ни в какую.
– Мы застряли?
– Держись меня, парень, вместе, авось, что-нибудь придумаем. Для начала, устрою тебя на блатную работу. Ты кем был дома?
– Космолетчиком.
– М-да. Здесь это вряд ли пригодится. Флостеры на дальность собственной вони не подпускают нас к управлению. Ну да, ничего, придумаем что-нибудь. Нас ведь, как-никак, теперь - двое.
8.
– Давай, давай, шевелитесь, трюмные крысы!
Щелканье хлыста заставило раба - здоровенного четырехрукого детину с ушастой головой, ускорить шаг.
Здешние обитатели не ведали, что такое "крыса", поэтому оскорбление звучало не настолько обидно. Хотя, есть ли гордость у раба?
Трюмы кишели местной живностью, как и крысы, серой и примерно такого же размера, на этом сходство, во всяком случае, внешнее, заканчивалось. Бегали твари на задних лапах, словно кенгуру, в изыскивании пищи и сотворении пакостей, порой, проявляя завидный для такой черепной коробки, интеллект. Местные назвали их - гнаки. Как нетрудно догадаться, слово было нарицательным.