Звездные судьбы (Исторические миниатюры)
Шрифт:
– Хочу быть архиреем или министром!
– такова была ещё в семинарские годы "программа-максимум" Потемкина.
Но для пострижения необходимо было получить благословение кого-нибудь из высшего духовенства - и будущий инок и подвижник явился к архиепископу Московскому и Калужскому Амвросию, который благословил его... на десятилетнюю службу в армии и уж потом, если желание надеть клобук не пройдет - на постриг в монахи Чудова монастыря. На дорогу и первое время Амвросий дал юному Потемкину пятьсот рублей - сумму по тем временам громадную, но только не для жизни при дворе, куда волею судьбы он очень скоро угодил.
Записанный в рейтары конной гвардии ещё в 1755 года ( поздновато для дворянина), Потемкин в 1761 году, во время недолгого правления императора Петра III, был вахмистром. Сблизился с братьями Орловыми - исключительно на почве общих интересов в проведении досуга: и братья, и Потемкин отличались невероятной физической силой, выносливостью в потреблении горячительных напитков и стратью к азартным играм. Неожиданно для самого себя молодой вахмистр оказался втянутым в дворцовые интриги, принял довольно-таки деятельное участие в свержении императора Петра III и возведении на престол его супруги - Екатерины. Участие в дворцовом перевороте обратило на него внимание императрицы Екатерины II, которая и будучи Великой княгиней заглядывалась на красавца-кавалериста: в 1762 году Потемкин был пожалован чином камер-юнкера и 400 душ крестьян.
В 1763 году - помощник обер-прокурора Синода, не покидая военной службы. Дружба-соперничество с Орловыми продолжалась, в результате чего Потемкин был не просто допущен ко двору, но и получил приглашение на так называемые "малые приемы", где императрица поощряла простоту и непринужденность общения. Тут-то Григорий Александрович немного перестарался, пытаясь обратить на себя более пристальное внимание императрицы. Как-то Екатерина обратилась к нему с вопросом на французском языке, но камер-юнкер Потемкин рассудил за благо ответить ей по-русски. Один из присутствовавших при этом сановников, заметил:
– Сие есть неуважение к государыне, ибо подданный обязан отвечать монархине на том языке, на коем был задан вопрос.
– А я, напротив, думаю, что подданный должен отвествовть своей государыне на том языке, на котором вернее может свои мысли объяснить: русский же язык я учу с малолетства, - не замедлил сдерзить в ответ Потемкин. Хотя с малолетства русский язык отнюдь не изучал, а до поступления в университет говорил на смоленском диалекте, сильно "замусоренном" украинскими и польскими словечками и выражениями.
Дерзость, впрочем, пришлась по вкусу Екатерине, тем более, что её очень забавляла ещё одна способность молодого придворного - умение мастерски подделываться под чужой голос. Этой способностью немало развлекался официальный фаворит Екатерины того времени, Григорий Орлов, он же придумал потешить этим государыню. Спрошенный ею о чем-то Потемкин ответил ей её же голосом, безукоризненно имитируя и выговор, и неистребимый немецкий акцент. Екатерина хохотала до слез, Потемкин радовался вместе с нею, но... хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Когда атлетическая фигура Григория Александровича стала все чаще появляться подле императрицы во время карточных забав и игры на бильярде, Орловы забеспокоились. Их благополучие, казавшееся незыблемым, могло быть поколеблено очередной прихотью влюбчивой Екатерины. Та же подчеркивала, что молодой красавец ей нравится. В результате братья Орловы, не мудрствуя лукаво, затащили Григория Александровича в одно из пустующих дворцовых помещений и там впятером избили будущую гордость России до полусмерти. Забили бы и до смерти, да богатырский организм Потемкина выдюжил. Памятью об этом побоище остались приступы дикой головной боли, мучавшие Григория Александровича всю оставшуюся жизнь, да слепота в одном глазу - последствия не столько избиения, сколько неумелого лечения какого-то шарлатана.
На несколько лет после этого Потемкин отошел от светской жизни: читал священные книги сутками напролет, отрастил окладистую бороду, не стригся. Слепой глаз небрежно завязывал тряпицей, сам ходил чуть ли не в рубище. Екатерина, казалось, довольно быстро забыла его, тем более, что Орловы преподнели исчезновение Потемкина как очередную блажь "смоленского увальня" и черную неблагодарность с его стороны по отношению к матушке-государыне. Но не забыла красавца-великана подруга и наперсница Екатерины - графиня Прасковья Брюс - и как-то ночью добровольный затворник был разбужен жаркими женскими поцелуями и ласками, которые отнюдь не отверг.
"Брюсша" донесла обо всем Екатерине - "Като". Та послала забывшему свои обязанности камер-юнкеру и поручику суровое письмо, с требованием вернуться ко двору и на службу. Ослушаться Потемкин не посмел, и Екатерина встретила его довольно-таки прохладно:
– Наконец-то я снова вижу вас. Из подпоручиков жалую в поручики гвардии. Кажется, ничего более не должна я вам.
В 1768 году Потемкин был отчислен от конной гвардии и пожалован в камергеры, как состоящий при дворе. Его переписка с Екатериной возобновилась и в одном из писем Григорий Александрович обратился к своей монархине с просьбой такого содержания:
"Беспримерные вашего величества попечения о пользе общей учиняет отечество наше для нас любезным. Долг подданической обязанности требовал от каждого соответствования намерениям вашим.Я ваши милости видел, с признанием вникал в премудрые указания ваши и старался быть добрым гражданином. Но высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне вашего величества усердием. Я обязан служить государыне и моей благодетельнице, и так благодарность моя тогда только изъявится во всей своей силе, когда мне, для славы вашего величества, удастся кровь пролить.
Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе вашей наградит недостатки моих способностей, и вы не будете иметь раскаяния в выборе вашем..."
В 1769 году из камергеров Потемкин был "переименован" в генерал-майоры и отправился "волонтиром" на турецкую войну, где отличился под Хотином, успешно участвовал в битвах при Фокшанах, Ларге и Кагуле. За распорядительность и личную храбрость получил чин генерал-поручика и ордена Святой Анны I степени и Святого Георгия III степени. В конце 1770 года именно его отправил главнокомандующий русской армией граф Румянцев-Задунайский с донесениями к императрице в Петербург, снабдив тридцатилетнего генерал-майора следующим рекомендательным письмом: