Шрифт:
Вчера пришел ко мне сосед и спросил: «Когда же это кончится?» В этот вечерний час я читал, сидя перед телевизором, газету «Маарив», на первой полосе которой огромный заголовок извещал даже полуслепого о том, что президент государства Палестина направил ноту президенту государства Израиль, и как президент президенту заявил, что не намерен терпеть далее бесчинства еврейских поселенцев в секторе Ариэль. И если поселенцы будут продолжать бросать камни в проезжающие арабские машины, он, облеченный властью именем народа президент независимого государства Палестина,
Поскольку нота была не первой, а камней в Иегуде и Шомроне всегда хватало, я размышлял о том, что произойдет, когда у поселенцев кончится, наконец, терпение, и они начнут швыряться не в арабские машины, а в окна Кнессета (если, конечно, независимое государство Израиль даст им въездную визу). Эти мысли и прервал мой сосед Беньямин своим вопросом: «Когда же это кончится?»
— Никогда, — ответил я. — Два народа на одной земле еще ни разу не уживались. Значит, третий лишний.
— Не понял, — сказал Беньямин, опускаясь в кресло. — При чем здесь народы, и кто третий?
— Есть два народа и земля, — пояснил я. — Всего три компонента. И третий лишний. Народы думают, что кто-то из них. А я думаю, что лишняя здесь — земля.
— Мысли историков понять могут только историки, — пробормотал сосед.
— Я тебя вовсе не о том спрашиваю. Вот почитай-ка.
Он протянул мне лист бумаги — вверху было написано «Астрологическая ассоциация Израиля». А ниже был отпечатан текст личного гороскопа Беньямина Шварца, рожденного в 5 часов 14 марта 1989 года в городе Долбань, под знаком Рыб.
— Очаровательное название, — согласился я. — Действительно есть такой город?
— Это в Калмыкии, — нетерпеливо сказал сосед. — Да не читай шапку, читай ниже.
Ниже я узнал о том, что Бене Шварцу на роду написано быть человеком независимым, лидером, работу иметь творческую, а в свободное время вести общественную деятельность. Все было исключительно верно, если не считать того, что Беня всю жизнь находился под каблуком сначала у матери, потом у жены, трудился на пардесе, собирая апельсины, и свободное время имел только в шабат, причем посвящал его чистке единственного в доме, но зато огромного, ковра.
— Бывает, — философски сказал я. — Звезды, как известно, рекомендуют, но не настаивают.
— Послушай, Песах, — понизив голос, сказал Беня, — ты историк, твою «Историю Израиля от 2000 до 2030 года» мой сын читает на ночь как детектив. Я-то не читал, времени нет. Но не в этом дело. Вот тебе тема. Знаешь ли ты, что за последний год обанкротились почти все астрологические конторы, а один астролог, говорят, даже повесился, потому что не имел иных средств к существованию? И все потому, что гороскопы не оправдываются. Никакие. Все идет наперекосяк. Одни говорят, это потому, что мы перешли от эпохи Водолея к эпохе Рыб. Другие — что астрология врала всегда, а сейчас на это просто обратили внимание. Третьи…
Я перестал слушать. Я все это знал. Более того, я знал, когда именно начали ошибаться предсказатели. Весной позапрошлого, две тысячи тридцать пятого, года.
Я знаю даже, кто в этом виноват. Не звезды. Не планеты. Как всегда — люди. Точнее, один из них.
Еще точнее — одна.
Наверняка все это еще долгое время могло оставаться в тайне — не потому, что ее так свято хранили, но потому просто, что никто этой историей всерьез не интересовался. Да и я набрел на нее совершенно случайно, когда занимался делом Драннера, о котором расскажу как-нибудь в другой раз.
Натали Орецкая стала практикующим астрологом в шестнадцатом году и к моменту, когда я с ней познакомился, имела два десятка лет трудового стажа. Супружеский ее стаж был на два года меньше, что тоже немало в наши дни, когда каждая вторая семья распадается через год после свадьбы. С мужем Наташи мне лично познакомиться не удалось по естественной причине — он был в Штатах, где участвовал в обработке результатов проекта «Зверобой».
Я пришел к Орецкой под видом клиента — пришлось-таки выложить две сотни шекелей, — а на самом деле с единственной целью: узнать правду о «Зверобое».
Чтобы все было ясно: по гороскопу я Рыба, причем в час моего рождения Марс был в плохом соотношении с Венерой, а, если учесть еще положение Юпитера, то получается полный кошмар — с женщинами я общаться не умею, даже собственная жена для меня загадка. Не нужно было быть астрологом, чтобы прочитать все это на моем лице.
Наташе Орецкой было чуть больше тридцати. Молодая, энергичная, уверенная в себе, волосы русые, глаза голубые — северная красавица, неизвестно какими ветрами занесенная в знойные каменные дебри Тель-Авива. Собственно, об этом я и спросил, вместо того, чтобы либо перейти к делу, либо приступить к испытанию собственной судьбы.
— Да я же русская, — улыбнулась Наташа, — родители мои остались в России. Папа долгое время был депутатом Думы.
— Интересно, — протянул я, поняв, что вместо одной истории буду иметь сразу две. — Тот самый Орецкий, что произвел с американцами «метеоритный обмен»?
— Тот самый, — подтвердила Наташа, после чего я перестал волноваться, потому что все разрозненные осколки мозаики, имевшиеся до того в моей памяти, легко сложились в четкую картинку. Теперь, как у мудрого следователя с Лубянки, все нити были у меня в руках, и я спокойно рассказал Наташе о том, когда, где и почему родился.
Современная астрология — прелестная наука, начисто лишенная романтики. Никаких карт, таблиц, тайных знаков. Наташа села за компьютер, набрала мои данные, внесла кое-какие свои соображения, почерпнутые из краткого разговора, нажала Enter, после чего пригласила меня выпить чашечку кофе, поскольку процедура составления и распечатки гороскопа занимает обычно минут восемь. Мы перешли в салон, кофе был отменным, и я подумал, что, даже если меня ждет полное фиаско с гороскопом и информацией, то двести шекелей за такой кофе — цена высокая, но не неумеренная.