Звездные войны товарища Сталина. Орбита «сталинских соколов»
Шрифт:
Орбита Земли. Станция «Святая Русь»
Июнь 1930 года
… Иллюзий насчет того, что большевики смирятся с потерей станции, ни у кого не было, поэтому наблюдение «за небом» велось круглосуточно. Большевикам их самонадеянность стоила станции, и никто из героев Белого движения не хотел оказаться на их месте. Так что один из офицеров с двенадцатикратным биноклем постоянно наблюдал за окрестностями «Святой Руси» и вовремя обнаружил незваных гостей..
Князь смотрел на далекие черточки, пока те не обрели объемность.
– Большевики?
Князь отвечать не торопился – рассматривал ракеты.
– Не знаю… Не похожи. Что-то необычное.
Из открытой двери донеслось далекое, но с каждым мгновением приближающееся:
– Господа! Господа! Пропустите!
Владимир Валентинович, растолкав кого можно, последним взлетел под стеклянный купол.
– Где?
Князь махнул рукой. Профессор повернулся. Земля летела где-то над головой, и в голубом свете родной планеты черно-красные ракеты смотрелись чужеродными вкраплениями.
– А-а-а-а-а! Понятно… Это скорее всего американцы.
– Почему они? Почему не англичане?
– Англичан мы еще не трогали… А американцы нам уже поверили… Не поляки же это в конце-то концов?!
Станция догоняла плывущие в пустоте ракеты – те двигались медленнее её.
– Мы их нагоним минут через сорок.
– Не жду я ничего хорошего от этих ракет, – озабоченно сказал князь. – Как бы они…
Ракета окуталась облаком белого пара, очень быстро растворившегося в пространстве.
– Они что-то выбросили, – озабоченно сказал князь. Он повертел бинокль, раздраженно мыча что-то неразборчивое. – Ящики! Они выбросили ящики!
Профессор вырвал у князя бинокль.
– Ящики?
– Там люди на них… – подтвердил через секунду правоту князя зоркоглазый Еремеенко.
Мичман Загорузкий, которому не досталось ни места, ни оптики, сказал так, что услышали все.
– Не хочу оказаться пессимистом, господа, но очень это похоже на торпедную атаку…
– Там же люди, – возразил профессор.
– Ну и что? – отозвался совершенно хладнокровно князь, отбирая у него бинокль. – Если человек предан долгу и присяге… Вы разве не слышали о брандерах?
Мичман из-за спины спросил:
– А что ракеты?
– Продолжают встречное движение…
– В таком случае, если, конечно, это не дружественный визит, то, скорее всего, это не торпеды, а действительно брандеры..
Никто не сказал ничего, и моряк пояснил:
– Они пристыкуются, запалят фитили и вернутся на свои ракеты… «Запалят фитили» – это, сами понимаете, аллегория.
Движение ящиков определилось. Вытянувшись цепочкой, они двигались к станции. Князь озабоченно опустил бинокль. Лучше всего для того, чтоб обратить в бегство гостей, подошел бы «Архангел Гавриил», но его-то как раз и не было. Корабль отбыл на Землю за припасами и новостями. Оставалось надеяться только на себя.
– Профессор, вы можете сбить гостей
Господин Кравченко, не отрывая бинокля от глаз, отозвался.
– Не уверен.
– Давайте-ка, профессор, без интеллигентщины. Просто да или нет?
– Так вот сразу – нет. Объясню почему: нет времени на подготовку. Его нужно перенастроить. Сами знаете, что аппарат сориентирован для удара по Лондону. Хотя попробую…
– Попробуйте, профессор… Попробуйте… Пусть Лондон еще немного поживет, не догадываясь о наших планах. Господа офицеры! К шлюзу!
Чтобы не терять воздух при выходе в Пространство, станцию оборудовали двумя маленькими шлюзами, в которых мог разместиться человек в скафандре, только сейчас время было дороже воздуха, и десант выбирался наружу через главный шлюз, в какой входили грузовые корабли.
Сейчас он пустовал.
Шумно торопясь, офицеры влезали в скафандры-ящики, доставшиеся им в наследство от строителей-пролетариев.
– Без спешки, господа. Без спешки… – напутствовал князь, сам суетливо разбираясь с перепутавшимися рукавами. – Оружие не забывайте. Стрелять только по моей команде. Точнее, только после моего выстрела.
Слава богу, у них было чем встретить незваных гостей!
Похоже это было больше не на оружие второй четверти двадцатого века, а на кулеврину начала семнадцатого – толстый короткий хобот, закрытый тонкой мембраной, а снизу – упор, напоминавший более всего ножку от венского стула… На земле вполне можно было бы обойтись без упора, однако стрелять без него в невесомости решился бы только сумасшедший. Силой отдачи стрелка унесло бы на Луну, если не дальше.
Князь дождался, пока товарищи загерметизируются, и открыл шлюз. Станция чихнула, выпустив наружу облако пара пополам с пеплом.
Придерживаясь обшивки, они переползли вперед и неуклюже, но более-менее связанно выстроились в линию, перекрыв направление подлета американцев, прижавшись спинами к обшивке «Святой Руси». Мир перед ними делился полукругом земного диска на две части. Слева вверху – чернота неба, справа – пестрая Земля. На фоне облачных полей, покрывших Австралию, американские ящики казались неподъемно тяжелыми.
Князь, хоть и знал, что голос его никуда не уйдет, все-таки скомандовал, поднимая руку вверх:
– Внимание!
По спине скользнул торжественный холодок. Не страх, но понимание причастности к Истории. Первая схватка новой эры! Еще нет ни тактики, ни стратегии, только злость, только сила…
Показывая, что делать, Гагарин уперся в станцию, направив загороженное тонкой мембраной жерло в сторону приближающихся…
Да уж не друзей, конечно, – врагов.
…Пустота давила на душу так явственно, что Том время от времени поводил плечами. Только легче не становилось. Мироздание окружало его со всех сторон, и каждая пара звезд казалась глазами библейского Бога, с укоризной и недоумением смотрела на него, на Тома, на то, как он тащился со своим заминированным драндулетом к русской станции.