Звёздные войны. Последствия. Конец Империи

Вендиг Чак

Норра опускает оружие:

Иди.

Ты могла бы отдать пистолет мне.

Только после того, как нажала бы на спуск.

Что ж, вполне честно. Бластер мне все равно не нужен — я и сама неплохое оружие, — кивает Слоун, словно набираясь смелости, столь необходимой для последнего своего заявления. Затем она поворачивается и уходит, направляясь в соседний коридор. Она ни разу ни оглядывается.

Норра разворачивается к мужу.

Ты должен все исправить, — шипит она. — Брен- тин, слушай меня внимательно. Здесь на Джакку

Теммин. Твой сын. Если ты его любишь и любишь меня и тебе небезразлична судьба Новой Республики, которую ты когда-то помогал строить, — исправь все, что случилось.

В глазах Брентина вспыхивают страх и неуверенность, но он лишь кивает и тихо говорит:

Исправлю.

Оказывается, Раке уже ее ждет — внизу лестницы, у стены, вдоль которой выстроились фигуры, похожие на отключенных дроидов. Позади него полыхает жуткое сияние, выше кружат голубые вспышки.

Привет, Раке.

Они здесь только вдвоем. У нее нет оружия — проклятая Норра Уэксли не захотела одолжить ей бластер. Эта мерзкая баба непоколебима, словно корни старого дерева. Хотя с ее стороны это вполне разумный ход. У Слоун возникла мысль просто отобрать у нее пистолет, но она сильно сомневается, что Брентин Уэксли допустил бы подобное. И потому она повторяет себе то, что уже сказала им вслух:

«Я и сама неплохое оружие».

По крайней мере, Рей уверена, что они ее не бросят. Челнок отказал за мгновение до посадки; еще до того, как они угнали его с имперской базы, он уже был основательно потрепан, а когда корабль устремился к поверхности планеты, заходя на посадку в клубах песка и пыли, двигатели с репульсорами окончательно сдали и машина с глухим ударом рухнула наземь. Приборная панель померкла, и корабль умер. «Ну вот и все», — подумала тогда Слоун. К счастью, чтобы пробиться внутрь, челнок им не потребовался — двери оказались не заперты. Она просто подошла к люку, и он открылся.

Никаких турболазеров, никакой защиты, люк нараспашку... Ее охватило беспокойство — а там ли вообще Раке? Не опоздали ли они?

Но теперь она знает, что он здесь.

Раке, похоже, тоже не вооружен — кобуры у него на боку не видно. Он стоит в белом флотском мундире, расправив плечи и выпятив грудь, за его спиной развевается красный плащ. «Да он весьма доволен собой», — думает Слоун, что тут же подтверждает самонадеянная улыбка на его губах.

Ей хочется сбить эту ухмылку с его физиономии.

Видела представление? — спрашивает Раке.

Видела, — отвечает она. — Это что, все ради меня?

Нет. Моей аудиторией была вся Галактика. Но ты... — он причмокивает, — ты знаешь больше, чем многие. Следовательно, и понимаешь все намного лучше, чем кто-либо иной.

Я ничего не понимаю. Почему бы тебе не объяснить? — Она вскидывает руки, слегка пожав плечами. — Ты так горд тем, что совершил, — так расскажи, что все это значит, советник? Или мне называть тебя Галли? Драгоценный маленький сирота?

Слова

Слоун обжигают его, хотя он и пытается это скрыть. Губы его вздрагивают, лоб хмурится. Ее укол попадает в цель.

У меня нет времени. Я ухожу.

Руки Слоун сжимаются в кулаки.

Только через мой труп.

Что ж, как пожелаешь. — Раке направляется к ней. Он полон решимости преследующего добычу хищника — шаги его уверенны, но мягки, словно он хочет сказать: «Не беспокойся, малышка, я тебя не трону». — Вот что я тебе скажу, — на ходу продолжает он. — Ты была так близка к цели. Мы оба были к ней близки. Я всегда считал, что в конце ты будешь здесь рядом со мной. Но все вышло иначе... — Лицо его мрачнеет. — Совсем не так, как я представлял.

Ты до сих пор думал, будто я примкну к тебе? После Акивы? После Чандрилы? Ты раз за разом швырял меня в самое пекло.

Пламя закаляет некоторые клинки. — Он пренебрежительно взмахивает рукой, точно отбрасывая мусор. — И разрушает другие.

Раке, улыбаясь, останавливается прямо перед Слоун.

Я не дам тебе уйти отсюда живым, — говорит она.

И каким же образом? У меня нет бластера. — Он приподнимает плащ, демонстрируя, что действительно безоружен. — Полагаю, мне стоило прихватить его с собой. Да и тебе тоже.

Если бы желания были звездными кораблями...

...то фермеры бы бороздили космос, — заканчивает он.

Подобравшись, точно сжатая пружина, Слоун бросается вперед — накопившиеся в ней ненависть и ярость готовы вырваться наружу, подобно обжигающему гейзеру. Ярость и ненависть концентрируются в ее кулаке.

Раке не боксер. Ему не приходилось драться с себе подобными целую вечность, — возможно, он вообще никогда не дрался. И он не замечает неумолимо приближающегося удара.

Кулак врезается в его нос. Раздается хруст.

Раке падает, и Слоун, рыча, наваливается на него.

Брентин стоит у компьютера, неуверенно водя пальцами по клавишам. Он нажимает кнопку, и голоэкран ярко вспыхивает — помещение заполняет пульсирующий красный свет. Выругавшись, Брентин зажмуривается.

Земля вновь начинает ходить ходуном, отчего сердце Норры подпрыгивает к самому горлу. Она видит уменьшающиеся проценты — сейчас их осталось сорок семь.

Надо было дать ей бластер, — внезапно произносит Брентин.

Что?

Слоун. Она одна. И без оружия.

Норра скалит зубы, взмахнув пистолетом:

Брентин, я даже на знаю, какая часть тебя настоящая, а какая — чип в твоей голове. И не узнаю, пока мы отсюда не выберемся. Просто выключи эту дрянь.

Извини, — бормочет он, лихорадочно бегая пальцами по клавишам. — Мне очень жаль, что все так получилось.

Сейчас не время извиняться.

Возможно, как раз самое время, Норра. Хочу, чтобы ты знала: тот, кто творил преступления на Чандри-

ле, — не я.

Знаю. Но не знаю, кто ты теперь.