Звёздные войны. Последствия. Конец Империи

Вендиг Чак

Естественно, все это. ложь. Раке не верит ни единому своему слову — это просто обман, предназначенный Та- шу. Ложь — это поводок, за который стоит лишь потянуть — и те, кто в нее верит, тут же подчинятся.

Но этот безумец верит, поскольку безумцы всегда верят в то, что подтверждает их взгляд на Галактику. С точки зрения Ташу, не существует ничего, кроме темной стороны, и Палпатин был хозяином не только Империи, но и всего сущего. И теперь темный повелитель возродится вновь.

Что ж, пусть так и считает.

Раке помогает советнику нести копье и

знамя. Осторожно надев на голову Ташу маску, он затягивает черные кожаные ремни и застегивает пряжку из старого блестящего хроматита. У Ташу много масок, каждая из которых, по его мнению, содержит в себе частицу темной стороны. Но никогда прежде ему не доводилось надевать эту, напоминающую зловещего зверя с клыками из черной стали и глазами из кроваво-красных кайбер-кристаллов. Когда маска прилегает к лицу старика, тот напрягается, с трудом сдерживая рвущийся сквозь стиснутые зубы голодный стон.

И последнее. — Раке протягивает Ташу голокрон. Когда тот берет его, кажется, что окружающий свет меркнет. Ташу бледнеет еще больше, и на его руках проступают темные вены.

Да, — отрывисто, как в экстазе, произносит Ташу, вытянув руки с дрожащими пальцами вдоль тела. — Да. Я чувствую это. Я — средоточие темных энергий. Сквозь меня проходит вся смерть и отчаяние мира. Я ощущаю их на языке. Они похожи на бьющегося в ловушке мотылька...

Тогда идем помолимся, — прерывает Раке, поскольку иначе Ташу будет нести чушь в течение многих минут и часов — возможно, пока оба они не умрут от старости, превратившись в прах. Галлиус Раке берет старого советника за руку, словно ребенка, и они вместе направляются к колодцу.

Будто почувствовав их приближение, выдвигается узкий помост, который парит над колодцем. Именно по нему им и предстоит пройти.

Они вместе ступают на помост. В воздухе одновременно чувствуются жар и холод, теплое дыхание перемежается ледяным дуновением.

Палпатин будет тобой доволен, — говорит Раке.

Да. Будет. И тобой тоже. Мы сделали то, что хотели. Мы наказали недостойных. Мы привели в действие «Крайние меры». Вознесем же молитву тьме, молитву всему тому, что ждет...

Прежде, брат мой, я хотел бы кое о чем тебя спросить.

Да, малыш Галли?

Что ты скажешь нашему хозяину, когда снова его увидишь?

Я...

Но Раке не дает ему закончить. Он толкает Ташу.

Тот с воплем кувыркается в светящемся тумане. Тело его ударяется о каменную стену колодца, и крик обрывается. Старик продолжает падать все дальше, пока не скрывается из виду.

Наступают несколько мгновений тишины. Одно, другое, третье...

Планета содрогается. Из скважины доносится яростный рев, и оранжевый свет внезапно сменяется красным. Синие завитки тумана чернеют. Палпатин был прав — артефакты содержат в себе огромное количество энергии.

И теперь они провалились в ядро планеты. Их энергия найдет выход через открытый колодец, начав все- уничтожающую цепную реакцию. Скоро планета начнет трескаться и развалится на части, поглотив целиком флоты и солдат как Империи, так и Новой Республики. А

когда это произойдет, Галактика останется на поживу стервятникам, словно забытый в грязи гниющий плод. И все же Ракса преследует мысль: «Любой плод, насколько бы он ни прогнил, может оставить после себя семена...»

Пора уходить. «Империалис» ждет. Раксу кажется, будто он слышит манящий шепот собственного предназначения, но потом понимает, что это настоящие голоса. Здесь есть посторонние. И один из голосов ему знаком.

«Здравствуй, Слоун», — думает он.

Земля внезапно содрогается у них под ногами, резко уходя вправо, и Норра едва не падает с ног. Брентин помогает ей удержаться, но она вырывается, бросив на мужа подозрительный взгляд.

Ты мне не доверяешь? — спрашивает он.

Нет, — шепотом отвечает Норра. «Я не знаю, что у тебя на уме. Я не знаю, управляет ли тобой до сих пор тот чип. Я не знаю, почему ты вообще с ней».

Он хочет сказать что-то еще, но его опережает Слоун.

Смотрите, — говорит она, показывая на комплекс восьмиугольных компьютеров. Над ними вспыхивают красным голоэкраны. Диаграмма демонстрирует нечто вроде шахты, пронизывающей слои породы и магмы. Она пульсирует белым, и над ней цифры — медленно уменьшающиеся проценты.

Что это? — спрашивает Норра.

Не знаю, — отвечает Слоун.

Брентин спешит к машине, озадаченно глядя на клави- атуру, — клавиши треугольные, большинство из них золотые, но некоторые серебряные. Не обращая на них внимания, он подносит руку к голоэкрану, и от прикосновения его пальцев изображение исчезает, сменившись потоком данных.

Я... нет, только не это.

В чем дело? — одновременно спрашивают Норра и Слоун, обменявшись полными сомнения взглядами.

Целостность планеты нарушена. Что-то... что-то воздействует на мантию. Вверх от ядра распространяется последовательность толчков. Всему виной эта шахта, эта... скважина. Это канал, фокусирующий сейсмическую волну. Здесь есть заслоны, позволяющие перекрыть шахту, но они заблокированы.

И что все это значит? — спрашивает Слоун.

Это значит, что планета долго не протянет.

У Норры подкашиваются колени. Теммин... он здесь. И Джее тоже. И Ведж. И весь проклятый флот Республики. Если погибнет Джакку, они все погибнут вместе с ней.

Можешь ее перекрыть? — спрашивает Норра.

Могу попробовать.

Действуй! — рявкает Слоун. — Я найду Ракса. Он должен быть где-то здесь. — Голос ее дрожит от отчаяния.

Норра нацеливает на нее бластер:

Нет.

Рей не сводит взгляда с дула пистолета.

Сейчас враг не я.

Ты — мой враг. Ты превратила моего мужа в чудовище. Ты потащила его в это безумное путешествие. Ты...

У меня нет времени. Во всем виноват только Раке. Опусти бластер, Норра Уэксли. Дай мне сделать то, что я должна.

Брентин подходит к Hoppe сзади, и она вздрагивает, опасаясь, что он на нее набросится, но муж лишь говорит:

Прошу тебя, Норра.

Рука ее так дрожит, что кажется, будто она вот-вот отвалится.