Звездный час адвоката
Шрифт:
Потом появлялась Ольга, порывистая, решительная, такая же, как всегда, и, хищно прищурив глаза, говорила:
– Хорошо ты устроилась, подружка! Только в экспедицию Ояр пойдет со мной!
«Со мной! Мой! Мой!» – вторило эхо в горах, и откуда-то сверху слышался неясный гул, становясь все громче и громче, и, наконец, меня накрывало мощной звуковой волной и снегом, несущимся с вершины, – так стремительно, что у меня захватывало дух.
– Мой! – закричала я что было сил и открыла глаза. – Ты – мой!
Я почувствовала руку Ояра у себя на щеке.
– Конечно, твой, – улыбнулся он. – Чей же еще?
– Мне
– Какой?
– Не помню, – ответила я. – Ты всегда будешь со мной? Да?
– Только если ты этого захочешь. Ключи от нашей квартиры лежат в твоей сумочке…»
Глава 19
– Итак, вы способны обеспечить явку в суд вашего свидетеля, Ояра Манкявичуса? – повторил вопрос председательствующий, обращаясь к прокурору. – Защитник хотел бы задать ему ряд вопросов.
Тот театрально развел руками и с недоумением воззрился на Дубровскую.
– Вы хотите, чтобы я представил сюда этого свидетеля? Боже мой! Какая досада. Я-то думал, что вы знаете куда больше меня. Неужели госпожа Данилевская сыграла с вами такую скверную шутку? Я и не думал, что у нее от своего адвоката могут быть секреты!
Раздался стук молотка. Голос судьи казался безразличным и усталым, словно он принадлежал автомату.
– Государственный обвинитель, попрошу ответить на вопрос. Когда вы представите суду указанного свидетеля?
– Это невозможно, Ваша честь! Ояр Манкявичус погиб около года тому назад в автомобильной катастрофе, – закончил очередной пассаж прокурор, и в зале воцарилась тишина.
Стало слышно, как стучат по жести капли дождя. Беспрестанно, неумолчно, как чьи-то слезы. Кто-то вздохнул, скрипнула скамья.
– Ваша честь! Позвольте вывести из зала мою жену, – раздался взволнованный голос Максимова. – Она же сейчас потеряет сознание!
«Ботаник встретил меня так, словно я возвратилась из служебной командировки.
– Я волновался, – сказал он, укоризненно глядя на меня сквозь очки. – Ты могла хотя бы позвонить.
– Там, где я была, не было связи, – сказала я, и он, как ни странно, удовлетворился моим ответом.
Мы прошли в дом и сели за стол, как обычно, как делали это много лет подряд. Я не помню, что мы ели. С таким же успехом я могла бы жевать картон и набивать желудок опилками. Мне было все равно. В голове вертелась одна мысль: завтра Ояр уезжает. И еще: другого шанса не будет. Я решительно отодвинула от себя тарелку.
– Что-то не так? – забеспокоился муж.
– Все не так, – выдохнула я. – Я ухожу от тебя.
– Ты уходишь… Куда?
– К другому мужчине, – жестко сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Не пытайся отговорить меня. Это уже решено.
Он облизнул сухие губы.
– Как же мне жить без тебя?
Я подняла ладони, как щитом отгораживаясь от его жалкого, потерянного взгляда:
– Пожалуйста, не начинай. Мне и так нелегко…
Несколько дней я собирала вещи, а ботаник слонялся за мной повсюду, поднимая с пола то оброненный мной носовой платок, то резинку для волос. Он сам уложил в мой багаж мои любимые книги, оставив наверху альбом с фотографиями.
– Быть может, ты когда-нибудь захочешь обо мне вспомнить, – сказал он, потирая
На мои глаза навернулись слезы, и я, чтобы скрыть их, начала преувеличенно бодро искать что-то в своей дорожной сумке.
Моя спальня понемногу стала приобретать тот вид, который всегда бывает у комнат, когда их покидает владелец. Приоткрытые дверцы шкафа открывали целый ряд пустых одежных вешалок. Ящики комода казались неплотно закрытыми, и оттуда выглядывала газетная бумага, которой мы устилали их дно. С туалетного столика исчезли флаконы духов и коробочки с пудрой. Сейчас там лежало только брошенное впопыхах скомканное полотенце.
Тяжелые чемоданы, запертые и затянутые ремнями, уже стояли в коридоре за дверью. Для мелочей вроде косметики, ночных рубашек и нескольких старых платьев места в багаже не нашлось. Было ясно, что за один рейс мне все свое имущество не перевезти. Но вернуться в этот дом еще раз и увидеть слоняющегося из угла в угол ботаника было выше моих сил.
– Это не страшно, что тут остаются твои вещи, – говорил он, натянуто улыбаясь мне на прощание. – Во всяком случае, когда бы ты ни вернулась, ночью или днем, ты всегда застанешь их на своих привычных местах. Словно никуда и не уезжала.
Он, должно быть, так и не понял, что я ухожу вовсе не для того, чтобы вернуться. Но переубеждать его я не стала, это было бы с моей стороны слишком жестоко.
– Присядем на дорожку, – предложил ботаник, и я не смогла ему отказать. Так мы и сидели. Я – на одном из своих чемоданов. Он – на краешке нашего старого кресла, окидывая взглядом опустевшую комнату.
Мне было не по себе. Этот старый дом дал нам приют, мы жили в этих стенах, надеялись на лучшее будущее, не зная, каким оно на самом деле будет. То было вчера. Сегодня мы двигаемся дальше, я больше не увижу этого дома, не проведу под его крышей ночь, не попробую вишню из нашего сада, не услышу треск дров в камине. Я оставила здесь не только свои платья и рубашки, но и то, что невозможно выразить словами. Может быть, часть своей души? И чувствуя, что непременно разревусь, если не уберусь отсюда немедленно, я порывисто встала, словно перевернула последнюю страницу в своем семейном альбоме.
Новая квартира Ояра блистала стерильной чистотой и пустотой. Звуку моих шагов вторило эхо, и, если бы мне захотелось крикнуть, мой собственный голос громко прозвучал бы здесь, помноженный на несколько десятков самых разных голосов. Но кричать было некому. Здесь я была одна…
Как ни странно, но похоронное настроение, которое я привезла с собой из брошенного мной дома, улетучилась сразу же, как только я ступила на блестящий, покрытый свежим лаком паркет. Сняв сапожки, я кружилась по комнатам, чувствуя себя легкой и невесомой, как фея. Может, кому-то здесь показалось бы неуютно, но мне сейчас все было в самый раз: и старые одеяла, закрывавшие вместо занавесок окна, и матрас, лежавший прямо посреди комнаты, и стеклянная банка на подоконнике, в которой помещались столовый нож, вилка и ложка. Все ровно на одну персону! Я не горевала, зная, что скоро устрою здесь все по своему вкусу. Я сошью новые шторы, закуплю мебель и приобрету две пары комнатных туфель: удобные кожаные для него и элегантные со щеголеватыми пряжками для себя.