Шрифт:
Часть первая
Врач медицинской части Соловецкой тюрьмы особого назначения, по иронии судьбы имеющей необычайно точную аббревиатуру СТОН, Сергей Николаевич Карповский дописывал уже пятую по счету общую тетрадь. В них заносил не свои, печальные похождения лагерного страдальца, а подводил итог двадцатипятилетней научной работы, которая, на его взгляд, должна была совершить – настоящую революцию. По крайней мере, он сам так полагал. Вообще – то он считал себя довольно скромным, но в меру, человеком. Мало ли кем считает себя каждый из нас. Да и амбиция в разной степени проявленности, все же накладывают свой отпечаток. А в науке без нее делать нечего, как бы оголтелые морализаторы не старались нас уверить в обратном. Хотя в данный момент Карповский являлся таким же заключенным, как и все те, кто находился на территории бывшего Соловецкого монастыря. А контингент в тюрьме особого назначения действительно подобрался на славу. Бывшие белые офицеры, священники, и, естественно, так называемые «антиллигенты» – какая же зона без них, творческих индивидуумов обходится? Кто же тогда стучать станет друг на друга, вдохновенно, с огоньком. Милую сердцу атмосферу родного серпентария надо уметь создать и за колючкой. А то лучшие годы проходят бесцельно, без добрых слов в адрес ближнего, выходит одно прозябание.
А, про шпионов, и говорить нечего. Каждый третий, если не второй, из «отдыхающих» на южном побережье холодного моря, готов родину продать с потрохами, в развес и на вынос. Политические вообще представляли весь многоцветный набор выявленных бдительными органами многочисленных уклонов, наклонов, немыслимых течений и прочих умственных извращений. К этой, изолированной от трудовых масс прослойке политической плесени, Сергей Николаевич относился с предельным вниманием. Нет, секретным сотрудником он не был,
Хотя простой народ в этом виноват сам, противится, кочевряжится, сопит, вместо того чтобы широкими и стройными рядами под барабанный бой шагать в светлое будущее через болота и топи с авангардом из «выпускников» психушек. Сергей Николаевич считал себя, да так оно и было, прямым учеником известного на весь мир исследователя тайн мозга и человеческой психики Владимира Михайловича Бехтерева. Именно он, этот неугомонный ученый привил студенту военной медико – хирургической академии Карповскому страсть к научным поискам. Благодаря ему, он пропадал в психофизиологической лаборатории, в резекторской, изучал все материалы русских и зарубежных ученых в этой сложной сфере психики. Правда, с той же подачи Владимира Михайловича, его больше интересовала мозговая деятельность нормального человека, а не прочих «отклонистов». Хотя и признавал, чтобы разбираться тонкостях мышления обычного обывателя, нужно понимать и крайние проявления воспаленного сознания. А они настолько разнообразны и причудливы, что порой даже высококлассному специалисту в психиатрии очень сложно уловить нюансы. А вот чего – чего, а такого богатого материала, как в лагере, а потом и тюрьме, Сергей Николаевич не встречал, за исключением специализированных лечебниц. Но там, как правило, пациенты были в ярко выраженных формах душевного раздрая, которые почти не поддавались лечению, то есть приведению в более или менее адекватное состояние. Хотя уже до революции академик Владимир Михайлович Бехтерев, талантливый гипнотизер, практически не имея под рукой действенных препаратов, умудрялся приводить в относительную норму на время высокопоставленных пациентов, так сказать – элиту общества. Как ему это удавалось – загадка. Ведь эффективные лекарства по настоящему стали появляться в шестидесятых – семидесятых годах двадцатого века. Заключенный Карповский частенько любил цитировать одно из выражений своего научного кумира – «наличие мозгов порой служит лишь доказательством их отсутствия». Иногда Сергей Николаевич ловил себя на мысли, что ему даже где – то повезло. Именно в заключении он смог подтвердить ряд своих предположений в области психиатрии, и, как ни странно – умозаключений итальянского коллеги Ломброзо. Как бы не критиковали «ломброзианство» советские власти, а именно – отсутствие марксисткой позиции в исследовании полусумасшедшего судебного психиатра, а ряд положений он вывел довольно точно. Что есть, то есть. В принципе об этом люди знали давно, внутренний мир человека, его духовное богатство или нищета, прямо отражается на внешней оболочке – теле, в виде мимики, жестов, характерных выражениях, действиях. А про глаза и говорить нечего. В них вся человеческая душа как на ладони, читай – не хочу. Да и в самодержавной России его скандальные работы вызвали позитивный отклик. По крайней мере, все ведущие газеты империи весьма подробно пересказали его знаменитое выступление на всероссийском съезде врачей в 1897 году, куда он приехал по приглашению ученого сообщества. В Одессе воодушевленные соплеменники Ломброзо издатели евреи выпустили все книги. Их раскупили за считанные недели. Пришлось еще делать несколько изданий. Особой популярностью они пользовались у жандармских и полицейских чинов. Думается, им это в работе помогало. Чего – чего, а среди «бомбистов», свинченых напрочь на почве борьбы за счастье трудового народа, «новодворских» хватало с избытком. Порой сотрудники жандармерии такие обороты в отчетах составляли, что сразу приходишь к выводу о прямом влиянии статей итальянского ученого. Будучи еще студентом, Сергей Николаевич приобрел все его работы. Со многими спорными выводами он не соглашался. Итальянец во многом явно перегибал палку, выдавая свои измышления за точные научные выводы, к тому же не проверенные многочисленными опытами.
Свою научную работу, как ни странно, бывший ученый, а теперь заключенный, продолжил, насколько это было возможно, сначала в лагере по соседству с Беломоро – Балтийским каналом, потом на острове Попова в Белом Море. А когда этап переправили на стареньком пароходе, спущенного на воду еще при государе миротворце Александре третьем, в Соловецкую тюрьму, то и здесь ему разрешили под небольшую лабораторию занять каморку. Тем более особой мороки не было. Пусть себе изобретает, так как врачом он был прекрасным. Не подумайте, что данный факт пример фантазии автора. Это была суровая реальность тех дней. Как бы не ругали и не проклинали ту лагерную систему, но она, как ни странно, позволяла заключенным зекам – ученым продолжать исследовательскую работу по своим темам. Разумеется, не все попадали в эту категорию, а лишь те, чьи работы в дальнейшем могли принести пользу. К ним привлекались и помощники, благо готовых специалистов за колючей проволокой было немало. Известная практика «шарашек», это совершенно отдельная страница. Таких лагерных лабораторий было много. Просто этой темой до сих пор мало кто интересуется. Например, известный ученый Чижевский даже отказался выходить на волю после окончания срока. Он уговорил лагерное руководство оставить его в местах заключения до окончания исследований.
На этот счет был циркуляр из Москвы, чтобы начальство по мере сил поддерживало исследователей. Парадокс, но эффективность работы в неволе порой превосходила таковую у институтских коллег. Это можно объяснить только одним. Настоящий, а не мнимый ученый, за колючей проволокой полностью погружался в свою работу, степень умственной концентрации была выше. Таким образом, человек отгораживался от окружающей действительности, да и на свободу можно выйти раньше. Вклад таких лагерных самородков в развитии науки, техники был огромным. И до сих пор он не подсчитан, так, проскальзывают порой отдельные выводы, и не более того. Несмотря на свою специфичность, Гулаг из своей среды «выращивал» (весьма неудачное сравнение, но другого на уме не приходит) деятелей большого, даже государственного масштаба. Здесь классическим примером может служить личность «отца Гулага» турецкого еврея, и надо полагать сына турецкоподданного, Нафталия Арановича Френкеля. Его судьба вполне достойна современного сериала. В России, куда он переехал в царское время, стал миллионером. Прослыл дельцом с авантюристическим складом характера, в достижении цели не брезговал ничем. В революцию, используя многочисленные связи, перекинулся на сторону победителей. В годы НЭПа добился огромных успехов в торговых операциях. Но, затем, как сказано в приговоре – за мошенничество, получил десятилетний срок. Отбывать его начал на Соловках. А куда прикажите такого деятеля откомандировать? По некоторым данным Френкель был высокопоставленным чекистом, по крайней мере, на равных общался с первыми лицами ГПУ, в том числе Ягодой и Бокией. Именно на островах Соловецкого архипелага он начал разрабатывать современную систему лагерного содержания, которая затем стала основой всего Гулага. Подготовил серьезную реформу по самоокупаемости лагерей, которая считается самой совершенной. Кроме чисто хозяйственной и экономической составляющей, а она позволяла наиболее эффективно получать отдачу от труда зеков, начал внедрять методику привлечения сидельцев к широкой общественной жизни.
Самодеятельности, чтению газет, проведения политинформации, выпуску стенгазет, журналов, улучшения условий содержания. Одним из условий досрочного освобождения была активная жизненная позиция заключенного.
Несчастным предлагался вполне конкретный стимул в виде дополнительных пайков, сокращения срока пребывания за колючей проволокой, порой значительного. Френкель, судя по всему сам верил, что подобная система позволяет выйти человеку на свободу «с чистой совестью», и конкретными делами в виде построенных заводов, железных дорог и каналов. А также безвестными братскими и одиночными могилами лагерных товарищей. Он проводил много экспериментов. Дело дошло до того, что заработала система самоохраны, когда зеки начинали с боевым оружием! охранять зоны. Причем, им работа в качестве охранника ВОХРа заносилась в трудовую книжку и учитывалась при выходе на пенсии. Мало того, статья, по которой отбывал срок, убиралась, и заменялась отметкой – работой по найму.
Красноречивый пример, в Беломоро – Балтийской системе лагерей при строительстве канала. На официальных постах было менее четырех десятков сотрудников НКВД. Все должности, начиная от инженерно – технического
Это не поздние годы советской власти, когда на все разнарядки начинали забивать строительным копром, и класть детородные части тела. А менять кресло начлага на нары, или не дай Бог – стенку, им очень не хотелось.
Поэтому и ставили всех подчиненных и временно изолированный контингент на уши. Но и это порой им не помогало. В свою очередь было репрессировано несколько начальников Соловецкого лагеря, и прочих сотрудников за экономические и прочие преступления, в том числе личного обогащения. Реформатор Френкель второй раз был осужден в 1937 году, но от сурового наказания опять ловко отвертелся. Все таки, высокие покровители были у власти. Уже не хочется думать, кто и что ему помогло в очередной раз. Толи прирожденная сметка, толи связи. Тут уж как в известной присказке, организационный талант не просидишь, а срок скостишь. Вновь начал активно работать в любимой системе Гулага. За огромные достижения был награжден орденами. В 1943 году получил звание генерал – лейтенанта инженерной службы. Умер своей смертью заслуженным пенсионером. Несомненно, у него были организаторские способности, решительность, и хорошо разработанная гибкость позвоночного столба, феноменальный нюх и ум. Автор не идеализирует Гулаг. Ограничение свободы страшный грех. Какие бы условия не были в тюрьме, даже самой лучшей – швейцарской, но неволя есть неволя, тем более за незначительные нарушения закона, или по злому навету завистников и откровенных дураков. Простой солдат на вышке видел в зеках явно не друзей, а лиц, от которых можно в любое время получить удар заточкой и побег. У служивых была своя правда, как бы сегодня к этому не относились. Ну, а, для рядового зека, призванный с Владимирщины или Нижегородчины сельский парень, являлся ненавистным ограничителем личной свободы – вертухаем. Многосотлетний опыт охраны ясно говорил, что для этого нужно находить физически крепких, выдержанных и психически уравновешенных солдат. Не случайно же еще Петр первый считал, что ремесло тюремщика самое окаянное, а посему служить должны люди веселые и крепкие, дабы в «гнусность не войти». Как говорится, сильного волка может удержать только более сильный зверь во всех отношениях. Диалектика, однако. Да и первые команды «волкодавов» появились из охранников в незапамятные времена. Когда им приходилось днями преследовать целые группы беглецов по тайге да болотам, то без специальной подготовки не обойтись. А в годы великой отечественной войны самыми боеспособными оказались гитлеровские дивизии СС, которые в свою очередь, ведут свою родословную от охранных отрядов. Критики системы принудительного заключения, забыли самый главный принцип, которого придерживалась (или пыталась осуществить) советская власть. В первую очередь речь шла не только о наказании, но и исправлении осужденных. Лозунг «на свободу с чистой совестью», не вчера появился. Сегодня, к сожалению, нас завалили огромным количеством мифов, легенд, страшилок и просто нелепостей. Все смешали в одну кучу – политические, бытовые и уголовные преступления организованных банд и прочих криминальных сообществ. В двадцатые и тридцатые годы по количеству смертных приговоров наряду с контрреволюционерами впереди шли откровенные бандиты. А их после хаоса гражданской войны в огромной стране расплодилось огромное количество. И глупо эту категорию относить к несчастным жертвам тоталитаризма. Яркий пример. До 1927 года в Арзамасском уезде Нижегородской губернии действовала банда под руководством бывшего белого офицера Долгополова. Из чисто идейного борца с советской властью он незаметно для самого себя переродился в настоящего бандита. Грабили, насиловали и убивали всех подряд. Трижды прав великий кормчий Мао – винтовка рождает власть, но она очень быстро владельца оружия приводит к потере нравственных ориентиров, и все заканчивается безумием. Ненависть появляется там, где кончается любовь.Похоже, сегодня победили в русской культуре откровенные бандиты. Насаждается чисто криминальная романтика и принцип – схвати ближнего первым за глотку, иначе он загрызет тебя. Многочисленные исследования ученых, в том числе и закрытые от широкой общественности, четко показывают, что типичный уголовник не считает себя виновным в совершенных преступлениях. Он относит свои действия к случайности, потере контроля, проискам злобных и коварных правоохранительных органов, недругов, и непричастности ко всему, что он совершил. Во многих случаях ярко выражена патология человеческой морали. В то же время в тридцатых годах перегнули палку в поисках политических врагов. Одно дело – бывший «ленинец», эсэр или бандит с кровью на руках, другое – крестьянин и простой рабочий, по простоте душевной рассказавшим анекдот. В последнее время появились отдельные работы, где исследователи высказывают мысль, что подобный крен верхушкой карательных органов был допущен сознательно, а нити ведут далеко за рубеж. К сожалению, реальная жизнь этой системы скрыта густым туманом. В то же время не могу спокойно читать отдельные «квазидокументальные» подделки, где авторы заламывают руки и визжат, что, дескать, неизвестно, сколько было посажено и уничтожено в лагерях несчастных людей. Называют цифры чудовищные. Говорю откровенно. Это бред законченных идиотов, с ярко выраженной атрофией всех мозговых отделов. В любом исследовании, пусть даже жутких фактов, в первую очередь необходимо уходить от эмоциональной составляющей. Нам отвязанных либералов за глаза хватит. Цифры, цифры и только цифры. И ничего кроме цифр. А они все есть. Или почти все. Многие не подозревают, что в системе Гулага действовала самая четкая методика учета этапов, количества осужденных в том или ином лагере, а также статей, по которым отбывается срок. Есть учетные карточки, личные дела, описи, сведения секретных сотрудников, которые легко перепроверяются по многочисленным ведомостям. Среди них нормы выработки, финансовые отчетности, учет и снятие с довольствия, получение спецодежды, книги санитарного учета, причины смерти, и, обязательное указание места погребения умершего по болезни, расстрелянного или убитого при попытке к бегству. Есть система отчетности по применению оружия сотрудниками охраны, конвойных и комендантских команд. В них указаны типы и даже номера штатного оружия, из которого велась стрельба, количество потраченных боеприпасов. В обязательном порядке прилагается отчет лица применившего оружие. Есть еще много отдельных документов косвенных, которые, тем не менее, дают ясную картину. Пусть, по каким либо причинам, часть документов сознательно не составлена, или потеряна, но это все очень легко перепроверяется по дублирующим и иным данным. В ряде документов, подтверждающих расходование боеприпасов, еще в двадцатых годах и начале тридцатых, совершенно открыто писали следующее; «для высшей социальной защиты от враждебных элементов в числе пяти лиц использовано пятнадцать патронов к револьверу системы наган». Вот так обыденно и просто сказано о прерывании человеческих жизней, чьих – то сыновей, отцов, мужей. Мне однажды повезло познакомиться с одним таким архивом. Первое ощущение после работы с документами, что я совершаю что – то нехорошее, высматриваю в давно ушедших людях самое мерзкое, грязное и противное.
После этого долго мылся в ванной. Ощущения прилипшей грязи было реальное. Все эти признания в совершенных преступлениях, показания свидетелей, анонимки. Отчеты сексотов, бланки о согласии сотрудничества с органами, объяснительные, медицинские осмотры, болезни, в том числе психические, мужеложество, извращения, попытки суицида. Номера этапов, тюрьмы, предупреждения о степени опасности каждого заключенного и тому подобное. Свидетельства о смерти, под которыми подписывалось несколько человек. В тех архивах сталинского времени, подробнейшим образом просвечивалась вся лагерная и тюремная жизнь, вплоть до настроений в той или иной камере и отдельного сидельца. И в то же время рядом бумаги о получение необходимой профессии, присуждение разрядов, выдача разнообразных премий, поощрений, даже грамот за успешное выполнение планов. Порой попадалась переписка осужденных. Им писали близкие, они отвечали родным, рассказывали об участии в концертах. Ведь даже в неволе жизнь продолжалась. Мало кто знает, что порой заключенные молодые женщины выходили замуж за своих тюремщиков – вертухаев. И такая любовь вспыхивала, что можно только нам позавидовать. А какие крепкие браки получались! Жены, бывшие зечки, дочери врагов народа, провожали любимых на войну, и ждали их возращения. И дети у них вырастали достойные.
Получали высшее образование, некоторые стали докторами наук. Вот таких людей тюрьмы и лагеря не ломали. Да и начальники лагерей не все сволочи и садисты были. Подавляющее большинство честно выполняли свой долг и соблюдали социалистическую законность. Все это отработанная до мельчайших деталей сложная административная машина. А когда работает многоуровневая система, то автоматически действует механизм государственного контроля, проверки, ревизии со всех сторон. Держат руку на яремной вене исправительной структуры, в первую очередь; политические работники, юридические, финансовые, подрядчики, заказчики, медицинские, санитарные, снабжения, связи, специальные отделы и т.д.