Звездный час по тарифу
Шрифт:
– Вам хорошо известно, что это никакая не подделка! Его светлость больше не желает иметь с вами ничего общего, Самдевятов. Я раскусил вас – подлого, лживого и алчного человечишку, который пренебрег доверием князя! И вам придется понести заслуженное наказание!
Елизавета Порфирьевна ахнула, Самдевятов с кулаками бросился на Геклера, но его схватили жандармы. Они скрутили Федору Архиповичу руки, Ксения увидела, как maman, облаченная в шелковый халат и чепец, ничего не понимая, обратилась к ревизору:
– Господин Геклер, что значит это дурное представление? Немедленно
Она бросилась к мужу, который, понурив голову, уставился в пол. Федор Архипович ничего не ответил. Господин Геклер радостно потер руки и пояснил:
– Сударыня, ваш муж арестован. Он более не директор филиала и, слава господу, никогда больше не сможет занимать этот пост. Мне удалось выяснить, что ваш драгоценный супруг тратил деньги клиентов банка на собственные нужды – вся эта шикарная обстановка в особняке оплачена за счет банка! Ваш муж финансировал свои несбыточные проекты по поиску изумрудов, а когда понял, что его махинации неминуемо раскроют, то решил замести следы. Он завязал контакты с представителями преступного мира и инсценировал ограбление банка...
– Папочка! – Ксения метнулась к отцу.
Она не верила ни единому слову ненавистного господина Геклера. Он нагло врет, возводит на отца напраслину, сочиняет небылицы! Но почему же papa, обычно всегда уверенный в себе и гордый, позволяет так обращаться с собой?
Девочка прижалась к Федору Архиповичу и заплакала. Елизавета Порфирьевна, тоже пустив слезу, запричитала:
– Федор, Федор, как ты мог, что же ты наделал! Ты вверг в несчастье меня и Ксению! И все из-за твоих изумрудов!
– Это неправда! – Ксения обернулась к господину Геклеру, который продолжал улыбаться. – Вы лжете! Мой papa на такое не способен!
– Еще как способен, – ответил Христофор Христофорович, – он думал, что если бандиты ограбят банк, то его собственные растраты можно будет списать на них. Воры арестованы и во всем сознались. Господин Самдевятов, вы организатор гнусного и кровавого преступления! С вашего ведома не только была похищена наличность эльпараисского филиала, но и убиты два честных сотрудника банка! А это пахнет смертной казнью! В Коста-Бьянке не церемонятся с такими извергами и иудушками, как вы!
Геклер оттолкнул Ксению, которая вцепилась в Федора Архиповича, и с брезгливой ухмылкой произнес:
– Девочка, твой отец – грязный, мерзкий, подлый убийца и вор! Пускай он и не спускал курок пистолета, но он отдал приказ: если сотрудники банка будут сопротивляться, то для острастки необходимо застрелить одного из них! Его сообщники во всем сознались!
– Такого не было, – побелевшими, трясущимися губами зашептал Самдевятов. – Господин Геклер, клянусь всем святым, что это ложь! Да, я организовал нападение на банк, да, я пренебрег доверием его светлости князя Сухоцкого, да, я запутался в долгах, но я никогда не внушал бандитам мысли об убийстве! Они хотят спасти собственные шкуры...
– Как и вы, господи Самдевятов! – провозгласил Геклер. – Суд установит правду, я в этом не сомневаюсь! Вас будут судить здесь, в Эльпараисо!
Он отдал жандармам распоряжение увести Федора Архиповича. Геклер схватил Ксению пребольно за волосы и отпихнул от отца. Девочка, изворотившись, впилась зубами в кисть сыщика.
– Мерзкая девчонка! – завопил, держась за укушенную руку, Геклер. Он размахнулся и ударил Ксению по лицу. Она отлетела к стене, чувствуя, как теплая кровь струится из уголка разбитого рта. Христофор Христофорович снова поднял руку, чтобы покарать Ксению, но тут откуда ни возьмись появился Алешка, который повис на локте ревизора.
– Не смейте ее бить! – кричал он и молотил Геклера по груди кулаками. – Оставьте ее!
Геклер спихнул мальчика на пол и ударил его ногой. Ксения услышала, как взревел Иван Иваныч и бросился на подмогу сыну. Двое жандармов попытались остановить его, но великан, раскидав их, как оловянных солдатиков, приблизился к Геклеру. Христофор Христофорович пискнул, в его руке сверкнул небольшой пистолет. Наставив его на тяжело дышавшего Ивана Иваныча, он завопил:
– Я застрелю вас, если вы посмеете сделать хотя бы полшага в моем направлении!
Ксения не сомневалась, что Геклер так и поступит. Иван Иваныч замер. Геклер пришел в себя, крикнул жандармам, чтобы они уводили Самдевятова, и обратился к притихшей Елизавете Порфирьевне:
– Милостивая государыня, я был хорошо настроен к вам и вашей дочери, однако по какой-то причине во мне видят врага, хотя я помогаю торжеству правосудия. Поэтому я вынужден просить вас в течение завтрашнего дня освободить сей особняк!
Федор Архипович прохрипел:
– Ах ты, жалкий червь! Оставь в покое мою жену и дочь! Ты пользуешься своей внезапно обретенной властью, чтобы отыграться на них! За все отвечаю я, и я готов предстать перед судом!
– Ну разумеется, вы предстанете перед судом, – промолвил обретший былое спокойствие господин Геклер. – Но я не могу допустить, чтобы ваша супруга и дочь обитали в этом особняке за счет его сиятельства князя Сухоцкого! Евгений Ипполитович не намерен оплачивать из своего кармана вашу семью!
– Но куда же мы пойдем, – залепетала Елизавета Порфирьевна. – Христофор Христофорович, сжальтесь, разрешите остаться...
– Елизавета! – закричал Самдевятов. – Не смей унижаться перед этой гнидой! Геклер, вы ответите за все, что здесь учинили! Я буду писать его светлости, он найдет на вас управу! Вы не имеете права выгонять на улицу мою семью! Она не несет ни малейшей ответственности за мои прегрешения!
Христофор Христофорович ответил:
– Не сомневаюсь, что это так. Однако, господин Самдевятов, это не меняет решения князя – особняк должен быть освобожден в течение одного дня! Я не намерен более дискутировать с вами! Уводите его!
Жандармы подтолкнули Федора Архиповича к выходу. Ксения выбежала вслед за ними на крыльцо и увидела, как papa усадили в черную карету с зарешеченными окнами. Геклер вскочил на козлы и, обернувшись, надменным тоном произнес, обращаясь к Елизавете Порфирьевне: