Звездный единорог. Пьесы
Шрифт:
Отец Джон. У нас, служителей Веры, нет права отрицать транс или видения. Они были у святой Елизаветы, святого Бенедикта, святого Антония и у святого Колума Килле с острова Иона. Святая Екатерина из Сиены часто и подолгу лежала, словно мертвая.
Томас. Давно это было, а в наши дни такого не случается. Честным людям приходится много работать, и им не до игр ума. Отчего Мартин Хиарн, мой племянник, впал в транс, пусть будет транс, если он в это время занимался позолотой на льве и единороге и взялся за эту работу, чтобы украсить верх кареты?
Отец Джон (берет в руки деревянных льва и единорога). Похоже, они
(Идет к двери и заглядывает в нее.) Он не шевелится. То, что с ним происходит сейчас, может быть и самым прекрасным и самым ужасным из всего, случающегося с человеком.
Томас. А что такого может быть с человеком, который спит в своей постели?
Отец Джон. Я бы сказал так, для бодрствующих с ним вроде ничего не происходит, но разве им что ведомо? Он теперь там, куда все уходят за высшей истиной.
Томас (вновь садится и берет в руки инструменты). Что ж, может, оно и так. Однако надо работать, надо делать кареты, а это быстро не получится, если предаваться мечтаниям. Что такое мечты? Тени. И от них никому никакой выгоды. Вот карета – вещь реальная, и она послужит многим поколениям, которые будут пользоваться ею, сколько можно, а потом, может быть, сделают из нее курятник.
Отец Джон. Эндрю, помнится говорил мне, что этой каретой вы занялись после того, как Мартин рассказал вам о своем сне.
Томас. Во сне ему привиделось золото, отчего он захотел сделать что-то золотое, а что лучше для этого, чем карета? Ему все было не с руки, пока он не вложил почти все деньги в эту золотую карету. Но получилось не так плохо, как я ожидал, ведь уже из суда приходили поглядеть на нее, а от судей и адвокатов о ней узнали в Дублинском замке... И потом ее захотел купить сам лорд-наместник! (Отец Джон кивает.) В конце месяца она должна быть готова и отправлена к нему. Похоже, король Георг собирается в Дублин, и он будет ездить в ней.
Отец Джон. Знаю, Мартин дни и ночи трудился над ней.
Томас. Такого я еще не видывал, он и вправду дни и ночи работал с тех пор, как полгода назад возвратился из Франции.
Отец Джон. Никогда не думал, что он станет каретником. Мне казалось, кроме книг, его ничто не интересует.
Томас. Пусть меня благодарит. Любой, кто попадает ко мне в руки, становится добрым ремесленником, ведь и вещи у меня получаются, что надо, будь то карета или коляска; экипаж или повозка, портшез или почтовая карета, колесница на двух колесах или на четырех. У каждой из них форма, которую им придает Томас Хиарн, а форма эта в его руках. И если я могу это делать с железом и деревом, то почему не с плотью и кровью?
Отец Джон. Мне известно, Мартин вам многим обязан.
Томас. Всем. Я воспитал его, научил ремеслу, послал в монастырь во Францию, что– бы он выучил французский язык и посмотрел на мир. Да кому, как не вам, об этом знать, отец Джон, ведь я все делал, согласуясь с вашими советами?
Отец Джон. Мне казалось, он нуждается в самом лучшем духовном руководстве.
Томас. А я хотел, чтобы он ненадолго уехал отсюда. Слишком тут много не нашедших себе дела парней. Останься он тут, мог бы сбиться с пути, попасть в беду, не дай Бог, пойти против правительства, как Джонни Гиббонс, ведь он объявлен вне закона и за его голову назначена награда.
Отец Джон. Не исключено. Его воображение могло воспламениться, останься он дома. Уж лучше было отослать его к Братьям, чтобы они обратили его к Небесам.
Томас. Скоро он будет настоящим ремесленником, заведет семью, заживет тихо и, может быть, когда-нибудь станет королевским каретником.
Отец Джон (смотрит в окно). Вон Эндрю возвращается от доктора. Остановился. Разговаривает с попрошайками.
Томас. Еще один мой воспитанник. Эндрю не знал узды ни в речах, ни в поведении, был охоч до развлечений и не желал осесть в том месте, где ему довелось родиться. Пришлось прижать парня. Сначала оставил его без помощи, чтоб он хлебнул лиха, а потом приставил к делу. В работе ему с Мартином не сравниться, слишком он любит тратить время на пустые разговоры. И все-таки он многое умеет, да и с покупателями всегда учтив и доброжелателен. Уже лет двадцать, как мне не на что жаловаться.
Входит Эндрю.
Эндрю. Попрошайки там идут на Киварскую ярмарку. Говорят, Джонни Гиббонс тайно возвращается из Франции и королевские солдаты обыскивают все порты.
Томас. Занимайся лучше своими делами. Доктор придет сам или с кем-нибудь пришлет лекарство для Мартина?
Эндрю. Он не может прийти, потому что его замучил ревматизм. Спрашивал меня, чем лечили Мартина. И у него есть книга, с названиями лекарств, читал он мне из нее, но я сказал, что все равно ничего не запомню. Тогда он дал мне книгу и пометил в ней нужные места... Подожди-ка... (Читает?) "Сложные препараты обычно принимают внутрь или используют как примочки; те, что принимаются внутрь, должны быть приготовлены в виде настойки или порошка, а те, что снаружи, – в виде мази или отвара, наносимого с помощью губки".
Томас. Почему он ничего не написал? Что толку в книге?
Эндрю. Наверно, я не то читаю... Вот это он сам читал... "Лекарства от болезней мозга, головной боли, головокружения, судорог, конвульсий, паралича, кошмаров, апоплексии, эпилепсии".
Томас. Так это я велел, чтобы ты сказал ему о падучей.
Эндрю (роняет книгу). Ох ты, сколько выпало закладок! Подожди-ка, кое-что я помню из того, что он говорил... Он говорил о пластыре... нет, о нюхательном табаке... А если ничего не поможет, то надо будет пустить кровь.
Отец Джон. Какое это имеет отношение к Мартину? Пустая трата времени.
Эндрю. Я тоже так подумал, святой отец. По правде говоря, мне надо было первым делом позвать вас, когда я увидел, как вы спускаетесь с горы, и привести вас сюда, чтобы вы что-нибудь сделали. Надо было верить вам, а не доктору. Вот если бы у вас ничего не вышло, то я сам знаю одно лекарство, слышал о нем от бабушки – упокой, Боже, ее душу! – а она говорила, будто оно ни разу ее не подвело. У больного падучей осторожно срезают ногти и прядь волос с головы, кладут их на пол, шпилькой засовывают под половицу и оставляют там. "Это уж точно помогает", – говорила она.