Звездный корпус
Шрифт:
Терпеливо ожидая неизвестно чего, он наблюдал, как последние из морских пехотинцев плывут по проходу к головному люку «Царя Приама». Норрис никогда не считал терпение своим самым сильным качеством — во всяком случае, тем качеством, на которое он мог всегда положиться. Что ж, придется напомнить себе, что срок контракта составляет более двадцати реальных лет. И даже если по субъективному времени пройдет намного меньше, спешить пока некуда.
Злясь на самого себя, Норрис мысленно вызвал несколько медитативных подпрограмм, подгруженных в его имплантанты. Ему требовалось что-нибудь успокаивающее. В тот же миг медицинские
— Мистер Норрис?
На этот раз голос раздавался извне и явно принадлежал человеку. Норрис разлепил веки.
— Да?
Над проходом, возле соседнего кресла, подобно аэростату, покачивался в воздухе офицер ВМС в белоснежной униформе. Он выглядел совсем юным.
— Я лейтенант Болтон. Могу я попросить вас пройти со мной?
— Конечно.
Лейтенант сделал неопределенный жест в сторону носа челнока, где помещался грузовой отсек.
— М-м-м… Простите, вам не нужен «поплавок»?
— «Поплавок»?!
— Снаряжение для передвижения в невесомости, сэр. СПН. Чтобы было легче…
Норрис скривился. Он уже видел это «снаряжение» на гражданских судах. Более недостойный способ передвижения было трудно себе представить.
— В этом нет необходимости, лейтенант. У меня есть опыт пребывания в невесомости.
— Очень хорошо, сэр. Тогда будьте любезны, следуйте за мной.
Ухватившись за матерчатые петли-поручни, которые торчали по сторонам спинки переднего кресла, Норрис мягко подтянулся и начал перемещаться в сторону прохода. На миг голова пошла кругом, визуальные ориентиры сместились, и перед глазами все поплыло. Он попытался представить салон внутри челнока или сверхзвукового ВКС. По идее, сидения должны крепиться к полу. Но пока челнок удалялся от Земли, «низ» находился там, где корма — именно так был направлен вектор ускорения. Если салон находится «выше», то получается, что сейчас он лежит на спине… Куда проще пользоваться понятиями, связанными с ускорением: с теми же парадоксами все сталкиваются во время суборбитальных перелетов, например, из Нью-Йорка в Токио.
Сейчас нет ни верха, ни низа. Кресла прикреплены к одной из стен, сам он завис в воздухе над задней стенкой салона, и падать туда будет долго… а лейтенант Болтон медленно дрейфует в направлении люка в передней стенке.
Это происходит только у меня в голове, зло подумал Норрис. Через миг, когда снова открыл глаза, перспектива сместилась. Теперь он двигался вниз головой по направлению к шахте подъемника, а лейтенант Болтон с тревогой наблюдал за ним.
— Мистер Норрис?
— Все отлично, черт подери, — отозвался он. — Пошли дальше.
Это была самая скверная часть маршрута — все вокруг крутилось и вертелось. Шлюз оказался достаточно тесным, но зато не вызывал неразрешимых противоречий в визуальных сигналах, и он смог перевести дух. Проклятье, если хочешь обрести точку опоры, какая разница, в какой точке корабля находишься и что в это время делает корабль?
На стене внутреннего шлюза «Дерны» красовалась надпись «ШКАНЦЫ», а рядом — американский флаг, туго натянутый на проволочный каркас. Лейтенант Болтон отсалютовал флагу, а затем развернулся и снова вскинул руку в салюте: в шлюзе дрейфовал еще один лейтенант ВМФ.
— Запрашиваю
— Допуск разрешен.
Что за идиотские церемонии, с отвращением подумал Норрис. Интересно, как выглядит стойка «смирно» в невесомости. Но вояки так держатся за свои маленькие ритуалы… и не откажутся от них — скорее мир перевернется.
Наконец они проплыли сквозь люк и очутились в цилиндрическом помещении. На одной из плоских стенок красными буквами было написано «ПАЛУБА» и «ногами сюда». Цепляясь за ременные скобы, Норрис и лейтенант заняли положение, которое можно было условно вертикальным, и Болтон мысленной командой запустил подъемник.
Это приспособление доставляло камеру в один из вращающихся жилых модулей, примерно тем же способом, каким пулю помещают в барабан револьвера. Ненадолго Норрис снова потерял ориентацию. Казалось, камера перевернулась… Потом подъемник направился прочь от «хребта» судна, плавно набирая скорость, что создало кратковременное ощущение веса. Привычные ощущения верха и низа возвратились, искусственная гравитация мягко потянула за ноги, и Норрис начал медленно опускаться, пока обе ноги не коснулись палубы.
Дурное настроение несколько рассеялось. Норрис никогда не любил невесомость: он терпеть не мог ломать голову над тем, что считать верхом, а что — низом. Наконец открылся люк первой палубы третьего модуля. Эта палуба была самой верхней из пяти и вращалась достаточно быстро, чтобы создавать ускорение в половину «g» — чуть больше, чем на поверхности Марса. Наслаждаясь ощущением опоры под ногами, Норрис шел по помещению вокруг шахты центрального подъемника.
Заглянув в каюту, он поморщился.
— Черт подери, чем несет? Я думал, этот корабль только что построили.
— Конечно, сэр. Новая проводка, новые фиттинги, новые вентиляторы… на всех новых кораблях немного своеобразный запах. Подождите, когда через десять лет вы проснетесь, запах будет гораздо хуже, поверьте!
В этом Норрис почти не сомневался. Интерьер жилого отсека явно был спроектирован так, чтобы разместить максимум народу в минимальном объеме. В стенах… нет, на кораблях это называется «переборка», раздраженно поправил себя Норрис, — в переборках были прорезаны шестиугольные отверстия, одни открытые и освещены изнутри, другие запечатаны; казалось, он попал внутрь гигантского улья. Центральная область была разделена тонкими перегородками. В некоторых из этих кабинок Норрис заметил мужчин и женщин. Одни работали за компьютерами, другие коротали время в развлекательных или обучающих центрах. В «холле», — не слишком просторное, но в нем хватило места для столика и стульев, чтобы, переставив стулья, разместиться небольшими группами.
— Гальюн… о, простите, ванная комната, — вот там, — сообщил Болтон, ткнув куда-то пальцем. — На общей территории… Вторая палуба, это прямо под нами. Там же столовая.
Норрис огляделся. Повсюду вокруг были эти шестиугольные ячейки. Потом оказалось, что каждая ячейка — крошечная кабинка, два метра в длину и метр в поперечнике. Чуть больше гроба. Человек мог лежать внутри, но для того, чтобы хотя бы приподняться, места было явно недостаточно.
— Господи… сколько же здесь народу?
— На этой палубе? Восемьдесят человек. Но это люксы, сэр… для командного состава и офицеров. На второй и третьей палубе, где размещаются рядовые, находится по двести человек.