Звездный корпус
Шрифт:
Гарроуэй стоял не шевелясь, рядом застыли другие морские пехотинцы. Конечно, полной тишины не было. Треск ракет и выстрелы — звуки отдельных стычек — по-прежнему доносились из-за Стены Дипломатии. В лабиринтах улочек вздыхал утренний ветер. Кто-то выкрикнул команду, потом раздался топот бегущих морпехов. Пара «трутней», смело раскрашенных черными и желтыми полосами, с воем пронеслась над Новым Шумером и умчалась за реку.
Но это был шум другого мира, который находился в другом времени и пространстве. Здесь было тихо.
— Я принял решение, — произнес Уорхерст, нарушив молчание. — Все четырнадцать
В таких ситуациях забываешь о чинах и званиях. Джон Гарроуэй повернулся и посмотрел на запад. Отсюда была видна Ан-Кур — бывшая Ан-Кур, мрачный приземистый холм. Некогда оплот гнева… а сейчас просто груда серовато-черного пепла, вырастающая над горизонтом. Распухший диск Мардука скрылся за тучами, словно недоумевая, почему больше не задевает вершину Горы Богов.
76
Высшая военная награда в США; учреждена в период Гражданской войны в 1862, вручается президентом США от имени Конгресса.
Значит, комдор Вальдес погибла?
О Богиня! Еще час назад они разговаривали… и он хотел пойти с ней. Черт подери… он же знал, знал: она уходит, чтобы не вернуться. И не взяла его с собой. Горечь переполняла его, она ощущалась во рту и жгла глаза.
Вомицки, Дюнн, Гарви, Кэт Винита и он сам… Вот и все, что осталось от их отделения. Пятеро из двенадцати. Черт, черт, ЧЕРТ!!! Он чувствовал себя так, словно только что потерял семью.
Они и были его семьей. Мама где-то далеко и за это время состарилась на десять лет. Где сейчас Линнли, известно одной Богине. Единственная семья, которая у него осталась — это Корпус… и вот за какие-то несколько часов семеро из одиннадцати членов его семьи навсегда покинули этот мир.
По какой вселенской прихоти, по какому праву он все еще жив и дышит? И, что хуже всего, мыслит… в то время как они все мертвы.
— Так нечестно, — пробормотал он вслух.
Волны одиночества, которые до сих пор лишь бились о границы его личного пространства, теперь хлынули внутрь, грозя сокрушить и поглотить все, чем он был.
Потом рядом оказались двое. Гарви и Кэт Винита. Один из них подошел справа, другой слева, оба в бронекостюмах, но уже без шлемов и перчаток. Их лица потемнели от дыма… и печали, которая владела им последние несколько минут.
— Мне так не кажется, — сказала Кэт, и Джон понял, что ей тоже больно.
— Никто и не обещал, — ответил Гарроуэй.
— Ага, — подхватил Гарви. — Знаешь, иногда вселенная подсунет тебе под ногу камушек… мерзкий, скользкий…
— Может быть и так, — сказал Гарроуэй. — А может быть мы просто притворяемся, что все имеет какой-то смысл.
Здание торгового представительства
Дипломатический квартал
Новый Шумер, Иштар
10:15 по произвольному местному времени
Некоторое время Гэвин Норрис с нарастающим гневом созерцал картину погрома в бывшем офисе «Пан-Терры», а потом шарахнул кулаком по расколотому корпусу компьютерного монитора. Широкие окна, из которых открывался вид на Дипломатический квартал, были выбиты. Пушистые волоконца — какая-то разновидность местных растений — затянули все поверхности. На полу стояли лужи. А главное — секретеры, где когда-то хранились кристаллоносители, содержащие бесценную информацию, были перевернуты, обломки разбросаны по всей комнате. Стены и потолок густо покрылись плесенью, которая не скрывала черных пятен копоти — следов давнишнего пожара. Настольный сейф нагло демонстрировал свое пустое нутро.
Если Карлтон и оставил какие-нибудь записи, связанные с деятельностью Корпорации, они должны быть именно здесь. И, разумеется, их здесь нет. То, до чего не добрались ублюдки-аханну, уничтожили жара и сырость, благо у них на это было десять лет. Проклятье… «Мы все надеялись на чудо — а чуда не произошло»…
Так нечестно.
Нельзя сказать, что он сильно рассчитывал на Карлтона. Инструктаж, который Норрис прошел в Нью-Чикаго, начинался словами: «Возможно, вам придется все начинать все с нуля». Но неужели человеку трудно догадаться, например, нацарапать на стене записку — а лучше не одну, — которая позволит найти сейф с кристаллоносителями…
Попробуем снова. Чем черт не шутит?
— Вы нашли то, что искали?
Норрис обернулся. Доктор Хэнсон стояла в дверях — вернее, в дверном проеме, потому что двери были еще десять лет назад выломаны толпами взбесившихся инопланетян.
— Нет. Мой предшественник, похоже, редко наводил порядок в собственном кабинете.
— Это не его вина. Если кого и можно винить, то это аханну, которых он обхаживал. Вы только посмотрите, во что они тут все превратили… Просто чудо, что вообще не спалили все до основания.
— Этому зданию повезло. Я видел несколько домов, которые они сожгли… — Норрис огляделся и брезгливо поморщился. — Черт побери, почему? У нас установились прочные отношения с местными набобами… Все шло как по маслу!
— Мне это начинает напоминать классический пример Первого Закона Александера.
— Первый Закон… Александера?
— Одна из базовых концепций ксеносоциологии, — пояснила Хэнсон. — Человека, который сформулировал ее в двадцать первом веке, звали Дэвид Александер, сейчас его считают отцом Ксеноархеологии. Звучит это так: «Представители данной конкретной культуры могут понять обычаи, отношения и мировоззрение представителей другой культуры лишь в контексте собственной».
— Не согласен.
— Коренные американцы, впервые столкнувшись с европейцами, решили, что чужеземцы путешествуют внутри гигантских водоплавающих птиц, черных с огромными белыми крыльями. Парусные корабли с белыми парусами, понимаете? А древние шумеры считали, что Аннунаки — «те, кто спустился с небес» — это боги.
— Хорошо, вы меня убедили. Впрочем, это совершенно очевидно, так? Дикари будут считать, что компьютер и освещение — это магия или проявление божественной силы?
— Если их культура включает такие понятия, как «боги» или «магия» — так и будет. Дело в том, что ни одна культура не может быть свободна от культурных стереотипов. И мы, кстати, не исключение.