Звездный табор, серебряный клинок

Буркин Юлий Сергеевич

…И все ж таки мы добрались. Когда подлетели к Бетельгейзе, дядюшка Сэм сделал так, что почва перед нами расступилась, и мы по скобам, словно в канализационный колодец, спустились с ним в какое-то подземное помещение. И внутренности мне при этом обожгло приятным огоньком. А значило это, что тут я управлять гравитацией уже не смогу. Тут генераторы искусственной силы тяжести обыкновенные, и она неуправляемая, и ходить тут нужно ножками…

Комнатушка, в которую мы спустились, была страшно тесная, не имела ни окон, ни дверей и освещена была более чем скудно.

— Придется потерпеть, — сказал

дядюшка Сэм. — Незачем вам «светиться». А тут, бывает, и таможенный патруль случается… Посидите часика три-четыре, пока зарядимся.

Он просочился обратно, и почва за ним сомкнулась, а я остался осматриваться.

Боже ж мой! Да почему ж они меня сразу сюда не определили?! Тут ведь пыль есть! Представляете?! Нормальная человеческая пыль! И какие-то железяки ржавые. И по-моему, я тут даже мышиные какашки нашел! А больше в этом склепе ничего не было.

Как мне тут поначалу хорошо было! Там, наверху, и красиво, и чистенько, но знал бы кто, как мне надоело порхать над стерильной травкой под звездным небом, словно ночной мотылек какой… Только справить нужду и присаживался. А трава эта диковинная все тут же в себя поглощала, и попу еще подтирала… Блин! Ужас.

Однако тут, в склепе, мне, как ни странно, надоело еще быстрее. И часа через два я уже начал тосковать. А когда окончательно убедился, что кучка посередине — это и вправду мышиный помет, я его осторожненько смел в уголок, чтобы не наступить.

Самым противоестественным было то, что по перегрузкам, которые я испытал дважды, я определил, что мы и садились куда-то и потом наоборот — взлетали.

Но никто за мной не пришел. Вместо этого где-то часа через четыре от начала моего заточения и минут через пятнадцать после взлета наверху раздался дикий грохот, и мне даже послышались крики. «Таможенники? — подумал я. — Только чем они там могут грохотать?»

После этого шума я просидел еще примерно час. Ничего не менялось, и я начал беспокоиться. А что если, например, таможня по каким-то причинам задержала корабль, а команду прищучила? На сутки или даже на несколько. За сутки я с ума стронусь в этой камере, а за несколько могу и помереть. А дядюшка Сэм и пальцем для моего спасения не шевельнет: пусть уж лучше я помру, чем его уличат в попытке государственного переворота. «Он ведь, — как говорили у нас в армии, — парень неплохой. Только ссытся и глухой…» Обожаю подобные прибаутки.

Разок я в темноте поднялся по скобам и уткнулся в твердый потолок. Как открыть потайное отверстие? Как пройти наверх? Этим искусством владел только дядюшка Сэм. Как он мне объяснил, все в этом звездолете слушается только его телепатических команд. И это единственный такой суперсовременный корабль. Остальные попроще.

Я обшарил «потолок», но в гладкой поверхности не обнаружил ни единой выемки или выпуклости. Спустился обратно и попытался выяснить, куда еще можно попасть из этой комнатушки. Оказалось — никуда. Наблюдение, что тут нет ни дверей, ни окон, подтвердилось. Ни намека.

Тогда я поднял с пола металлическую болванку и принялся обстукивать ею стены, надеясь обнаружить пустоты, а значит, возможно, и потайные выходы. Но звук был одинаково глух и гулок везде. Везде вокруг моей кельи была пустота. Попробовал просто колотить железякой поувесистее в стену, но не только не смог пробить ее, но не оставил ни малейшего следа. Так же безрезультатна была и попытка пробить «потолок»…

Выхода не было. Нашлось, правда, узкое вентиляционное отверстие в одном из нижних углов комнатки. Но никаких шансов на спасение это не добавило. Сунул туда руку, но нащупал только гладкие стенки трубы. Покричал туда что есть силы… Но без толку.

Я взмок и основательно проголодался. Убедившись, наконец, что все попытки выбраться отсюда самостоятельно бессмысленны, решил ждать и беречь силы. Я уселся на пол, привалился спиной к прохладной стене, закрыл глаза и стал думать обо всем том невероятном, что произошло со мной за какие-то несколько дней. Я чудом спасен из автокатастрофы, погибнуть в которой должен был неминуемо. Я совершил путешествие во времени и попал в будущее. Я узнал, что являюсь законным наследником русского престола, и все, что мне нужно было, чтобы вступить в свои права, — добраться до столицы… Которая называется Москвой так же, как мой родной город! И вот вместо этого сижу тут, заточенный в душной и грязной темнице, и, возможно, тут-то и суждено мне подохнуть от самого пошлого голода.

Я начал плакать. Я всегда был чересчур раним, иногда слезы навертывались мне на глаза перед телеэкраном в момент счастливой развязки самой наибанальнейшей мелодрамы. Даже индийской. Но в подобных случаях старался прятать свою сентиментальность от окружающих. Здесь же скрываться было не от кого. Да и основания для расстройства были более чем серьезные. Так что поревел я вволю.

Самое ужасное, кстати, состояло в том, что я понял: оказывается, не отдавая себе отчета, я разработал для себя схему, благодаря которой мог без слез вспоминать о родителях, о друзьях, об Ольге… Она заключалась в том, что, не появись пришельцы из будущего и не спаси они меня, я бы погиб. И никому от этого было бы не лучше. А отсюда то, что я спасся, радость. Жаль, что об этом не знают мои близкие, но, если бы узнали, это была бы радость и для них. Так что можно считать, что живу я теперь и для них тоже и род наш продолжу. А раз так, то и горевать глупо.

Но теперь эта схема не работала. Все тщетно. Пусть и не по своей воле, но выходит, что я снова всех подвел…

Я плакал навзрыд, когда почувствовал, что кто-то коснулся моей ноги. Я протер глаза. Передо мной сидела здоровенная крыса. Я брезгливо отдернул ногу. Крыса отскочила в сторону, но уходить не собиралась. И смотрела она на меня как-то нехорошо. То есть, наоборот, уж слишком торжествующе. Если бы она умела говорить, она бы, наверное, восклицала: «Как много еды! Как мне повезло!..»

Тут я подумал: раз эта крыса откуда-то пришла, значит, выход есть! Я схватил металлическую болванку и запустил в крысу, стараясь не упускать ее из виду. Но чуда не случилось. Крыса юркнула в ту самую отдушину в полу, о существовании которой я прекрасно знал и без нее.

Я вновь прикрыл глаза. И понял, что хочу спать. Что ж, это хорошо. Во сне хотя бы не чувствуешь голода. Время пройдет незаметно, и, кто знает, может быть, за мной все-таки придут… Но крыса!

Я встал и заложил вход в ее нору несколькими железяками. Отодвинуть их грызуну будет не под силу.