Звездный удар
Шрифт:
Рива нажала на кнопку, возвращаясь на исходную позицию.
— Эй! Рива! Ты там? — что-то похожее на стук, производимый рукой в перчатке, послышалось из-за дверцы люка.
— Барб? Это ты?
— Да. Катерина и я, мы обе уже вылезли. Мы свое отработали. Не хочешь пойти съесть что-нибудь? Сегодня вечером нам предстоит изучить порядка пятнадцати досье, а завтра в шесть мы сюда вернемся.
— Вылезаю. — Она нажала на кнопку отбоя, и забавная чистая пена начала медленно исчезать, растворяясь в пространстве, окружающем сиденье пилота. Рива встала и отключила контрольные щитки в соответствии с учебником.
Когда остатки пены впитались в пол, она открыла люк и вышла наружу, стянула шлем и повесила его на вешалку рядом с тренажером.
— О-о-о, — она сделала глубокий вдох.
Барбара Дикс улыбнулась. Она стояла рядом с маленькой блондинкой, Катериной.
— Черт возьми, я никогда не летала ни на чем похожем! Однажды я заплатила одному парню двести баксов, чтобы прокатиться на “томкэте”, но мне и в голову не приходило, что я когда-то полетаю на такой штуковине! Как им удается создавать силу притяжения?
— Гравитационный контроль, — вмешалась Катерина, на лице ее было восхищение. — Если бы мы могли делать подобные вещи, подумайте, какие бы открылись возможности!
— Ты говорила что-то насчет еды?
— Ага, пошли. Я приглашаю. Ты знаешь, я возненавижу эту чертову общую столовую. В этом наряде я чувствую себя бифштексом. Если бы я хотела стать моделью “Плэйбоя”, я бы пошла по той же дорожке, что моя младшая сестра, и стала бы фотомоделью. Кроме того, у меня нет сисек, — Барбара поморщилась.
— Модель “Плэйбоя”? — спросила Катерина, оглядывая двух высоких женщин.
— Ну, это журнал такой. Ну, знаешь, картинки с голыми бабами, над которыми мужики вечно пускают слюни, — пояснила Рива.
— А, знаю, такие были в советских казармах. Их привозили контрабандой из Франции или других капстран для растления здоровой советской молодежи.
— Ты веришь этой чепухе? О растлении молодежи, я хочу сказать? — спросила Барбара.
— Конечно, нет! — воскликнула Катерина. — Развратить молодых мужчин? Да это все равно что… — она огляделась, — развратить партийного работника. Они все озабоченные. Я думаю, их растление начинается через несколько часов после того, как они покидают чрево матери.
Рива усмехнулась.
— Знаешь, чем больше я узнаю о ваших стойких коммунистах, тем больше убеждаюсь в том, что все вы диссиденты.
Катерина пожала плечами, криво улыбнулась.
— Не знаю. Может быть. Я слышу от женщин массу шуток о политиках вашей собственной страны. Многие наши не в восторге от системы, многим не нравятся коррупция, постоянный дефицит, бесхозяйственность. Но все-таки так лучше, чем было раньше. Коммунизм в теории отличается от реального коммунизма. Люди, которые добиваются партийных рангов, всего лишь стремятся к власти. Разве американская система так уж отличается от нашей?
Рива вспомнила о своих донесениях из Бейрута.
— Думаю, нет. Вашингтон на священном Потомаке — это такое же змеиное логово. Знаешь, здесь, далеко от всего этого, все становится на свои места, да?
Когда они шли в столовую, Рива дрожала — руки и ноги все еще были напряжены. Аппарат Ахимса мог рассчитать воздействие силы тяжести, но ее мышцы отчаянно болели. Машинально она приблизилась к раздаточному автомату и стала разглядывать это волшебное приспособление. Она пробормотала почти беззвучно:
— Посмотрим, на что способна эта штуковина. — И громким голосом сделала заказ: — Омары с морской капустой.
Усмехаясь, она подмигнула Барбаре и Катерине. Потом широко открыла рот — появилась тарелка, на ней вареный омар, рядом с которым аккуратно возвышалась горстка морской капусты.
Страшно удивленная, она пошла к столу. Барбара уселась напротив нее с филе из форели. На тарелке Катерины было что-то специфически русское.
— Это настоящее? — спросила Дикс.
Рива дотронулась до твердой раковины ногтем и подняла глаза.
— Выглядит похоже. Но я только пошутила!
— Пожалуйста, не заказывайте живого крокодила, — прибавила Катерина, поддевая вилкой блюдо из лапши.
Если омар и был искусственный, Рива не заметила подделки, когда открыла раковину. Мясо выглядело превосходно, его клейкая зеленая масса была именно такой, как надо.
— Так что, ты теперь наш командир? А что случилось с майором Детовой? — задумчиво пережевывая пищу, спросила Катерина.
— Не знаю. Майор Данбер сказала, что она занята компьютерами. А мне предлагают возглавить группу по изучению языка Пашти.
— Возможно, я буду работать с тобой, — сказала Катерина. — Перед тем как меня перевели в Хабаровск, я изучала лингвистику.
— О боже! — воскликнула Барбара. — Это где-то на востоке, да?
Катерина вспыхнула:
— За Китаем нужно присматривать.
Рива вмешалась:
— Ну что ж, буду очень рада. Знаешь, у нас будут две обязанности. Летные тренажеры днем, язык Пашти — ночью. Может, Хабаровск — это не так уж плохо.
— Не знаю. — Барбара уставилась в пустоту. — В этом тренажере я могла бы провести всю оставшуюся жизнь. Если настоящая торпеда еще лучше, я думаю, что наконец-то нашла что-то лучше секса.
— Мои приборы показывали, что я поворачивала при шестнадцати “жэ”. Интересно, насколько это точно? — Рива задумалась. — Да, напоминает омаров,
— Милая, — ответила Дикс, — я летала на птичках ЦРУ с высокими перегрузками. Так что это все точно. И пена, и сиденье, и сама кабина делают это возможным. А ты заметила, что кабина подвешена? Когда тренажер ускоряется, кабина меняет положение. Так задумано, чтобы кровь постоянно питала твой мозг. И не только это, они контролируют силу тяжести тренажера, а кроме того, он может оказывать сопротивление силе тяжести.