Звездный волк. Истории отдела А
Шрифт:
Вообще-то в целом дама не произвела отталкивающего впечатления; выглядела даже симпатичной. По-своему. И без видимой агрессии. Но кто их знает, этих полу-волков? Может, у них тактика такая – жертва успокоится, расслабится, тут её и – ням!
«Расслабится» – это не про нас с Милкой. Мы-то как раз подобрались и приготовились дать дёру в случае чего. Воспоминания о предыдущей драматичной встрече с оборотнем отнюдь не угасли!
Тогда нас спас охотник Михеич. А вот без него шансов маловато. Бег по лесу в пляжных
Но незнакомка не собиралась нас есть. Во всяком случае, никаких поползновений превратиться в чудовище не делала.
– Мы что, опять в Золотом Яре? – простонала Милка.
– Похоже на то.
– Чего эта волчица хочет?
– Имя спрашивает.
В отличие от Милки у меня не было проблем с переводом. Местный язык давался на удивление легко. Я словно вспоминала нечто давно знакомое, просто на время отодвинутое на задворки памяти. Возможно, кто-то из моих предков говорил по-ундарски, и так проявилась генетическая память?..
– Буду твоим персональным переводчиком.
– Да уж будь!
– Как же ты со своим князем общалась, не понимая ни слова?
– Разве для любви важны слова? – она мечтательно улыбнулась.
– Так что сказать? Булка и Оглобля?
– Да ну тебя!
Милка приосанилась – помирать, так с музыкой! – и с достоинством представилась:
– Людмила Викентьевна Полесьева. Главный врач медэкспертизы отдела «А». Прошу любить и жаловать.
Волчица кивнула и улыбнулась шире.
– Миэла. Княжэ государинэ остайе разэ.
– Чего?
– Она тебя княгиней назвала, – перевела я.
– Ух, ты! Я, конечно, королева. Всегда. Но не все готовы принять сей очевидный факт. Тем более удивительно слышать от существа с интеллектом утюга…
– Пойдём, королева! – я прервала её тираду. – Она приглашает следовать за собой. Просит, заметь!
– Думаешь, стоит идти? Может, это тактика такая? Еда с доставкой на дом. Действительно, зачем нас тащить голодным волчатам, если сами дойти в состоянии?
– Хочешь, оставайся, а я пойду. Здесь рано темнеет, если ты помнишь.
Конечно, она не осталась. Перспектива заночевать в лесу одной, да ещё и обряженной только в купальник, показалась менее заманчивой, нежели приглашение местной дамы. Пока мы шли, еле поспевая за мелькающей меж стволов волчицей, Милка продолжала бурчать.
– Ты предупреди эту красавицу, что, ежели хоть по кусочку от нас откусят, умрут в страшных муках! Что мы из другого мира и ядовитые под завязку! Нет, ты скажи ей! Вот прямо сейчас скажи, а то ведь потом может быть и поздно!
– Мил! – я остановилась и глянула на подругу. – Угомонись. Мне тоже страшно. Но, если бы она хотела нас убить, уже пировала бы в лесу со всем своим племенем.
– Хм! Какой оптимизм!
– Тебя не занимает факт, что она нас знает? Тебя во всяком случае.
– Меня занимает, что я её не знаю. И боюсь – не скрою! Что на уме у местных дикарей?!
– Скоро увидим, – вздохнула я.
Оборотница привела нас к деревеньке или хуторку – как правильно-то? – вобщем, поселению – паре низких хижин, сплетённых из веток. Зимой, плотно укрытые снегом, должно быть, хижины превращаются в тёплые берлоги. Для человека, конечно, относительно тёплые, а вот для волка, даже полу-волка, вполне приемлемо. Во всяком случае, несколько детишек трёх-четырёх-летнего возраста, играющих на поляне перед домиками, выглядели здоровыми и крепкими. Кроме них лохматая старуха помешивала варево в котелке над костром, и женщина на вид лет тридцати рукодельничала чуть в сторонке, – вот и всё племя. Хотя, может, мужчины на охоте? Или они все вместе не живут?
Вечерний ветерок дохнул ощутимым холодком – изнуряющая летняя жара не коснулась здешних мест! Но к костру мы с Милкой не пошли. Остановились за деревьями, держа в поле зрения и поляну, и её обитателей. «Аки лани пугливые» – пришло на ум сравнение. Я хмыкнула. Ланями нас назвать трудно – это точно. Особенно меня. Но и с «сахарной булкой» как поименовал оборотник в прошлый визит в здешние места, не согласилась бы.
Осторожность в данном случае не более чем рефлекс, непоборимый инстинкт самосохранения, потому что учуяли нас вервольфы в пол секунды. (И за версту, наверное.) Даже не видя за ёлками. Дети перестали играть и настороженно уставились в нашу сторону. Рукодельница подняла голову. И только старуха не отреагировала, но, думаю, не потому, что не услышала, не унюхала. Просто оценила опасность – никакой! – и собственные силы.
– Мёрзну! – Милка обхватила себя за плечи. Её слегка потряхивало. От холода ли? – Ты как?
– Нормально, – я пожала плечами. – Дать полотенце?
– Давай, если тебе не холодно.
– Не холодно, – и отдала пляжный аксессуар в красно-белую полоску подруге.
Оборотница что-то рыкнула семейству, после чего все потеряли к нам интерес. Потом она подошла к костру и… запела вдруг низким густым контральто. Не мелодию, не песню, – несколько звуков разных тонов, но назвать их воем было бы несправедливо. Мне даже понравилось, так это оказалось красиво. В сознании вспыхнул зрительно-цветовой образ из тёмно-коричневого, перемежаемого розовым и нежно-фиолетовым. Я тряхнула головой, отгоняя наваждение, порождённое синестезией.
Волчица пела не слишком-то громко, но откуда-то с края леса вдруг откликнулся другой голос, потом третий, четвёртый… Голоса переговаривались и словно передавали какую-то информацию по цепочке, пока совсем не стихли вдалеке. Это что же? Система связи?
Конец ознакомительного фрагмента.