Звездный волк

Гамильтон Эдмонд Мур

— Спокойнее, спокойнее! — кричал Киммел. — В этой системе надо проявлять осторожность. Не забывай про облака холодного водорода, о которых я тебе говорил. Да и про то течение… то ужасное течение.

Мэтток, крупный, здоровенный человек с большим лицом и волевым подбородком, не обращал внимания на слова Киммела. Он продолжал методично жевать табак и манипулировать кнопками управления.

— О, всемогущий! Дэвид, неужели тебе хочется разбить нас? — громко причитал Киммел. Он чуть ли не прыгал вокруг Мэттока, заглядывая через плечо пилота на показания приборов и выразительно жестикулируя. — У нас же

так много времени, так много времени…

Мэтток не произносил ни слова в ответ, а только с удивительной точностью отправлял плевки в пластмассовое ведро, которое всегда стояло в углу во время его дежурства.

— Ах так… Так… осторожненько, — умолял Киммел. — В конце концов, Дэвид, мы же хотим быть осторожными. Правда? Ты ведь хороший, осторожный парень…

Мэтток смотрел на цифры, вспыхивающие на экране компьютера, и спокойно прибавлял скорость.

Киммел взвизгнул словно перепуганный кролик и воздел над лысой головой заломанные руки — прямо как старуха в ожидании светопреставления.

Дайльюлло усмехнулся. Он повидал уже немало таких спектаклей Киммела с немым участием Мэттока, и все они были похожи один на другой.

Он посмотрел вперед. Корабль несся к Альюбейну, топазные лучи которого ослепительно и безжалостно били в голубые глаза Дайльюлло.

Компьютер начал то и дело заикаться. Эмиссия, исходившая от невидимых облаков холодного водорода, нарушала работу радара, а без его данных компьютеры становятся всего лишь грудой металла, проводов и кристаллов. Бесполезными.

По корпусу корабля зашелестела пыль. Они шли по краю пылевого потока, и это было плохо, не гибельно, но довольно плохо. В такие моменты Дайльюлло всегда хотелось, чтобы между ними не было ничего, кроме чудесного, чистого, открытого космического пространства. Действительность была иной; при образовании небесных тел вокруг многих из них остались кучи мусора. Со временем гравитационные поля, конечно, подметут этот мусор, но у человеческих существ нет возможности так долго ждать.

Наружное шуршание корпуса превратилось в потрескивание. Киммел отошел к стене капитанского мостика, прислонился к ней лицом. Дайльюлло восхищенно глядел на него: разыгрывался предпоследний акт спектакля, называвшийся «не могу смотреть».

Потрескивание снаружи корпуса прекратилось, потом снова возобновилось и стало несколько сильнее. Компьютеры выключились на целую минуту, воцарилась наводящая страх тишина.

Киммел отстранился от стены, подошел к пустому креслу второго пилота и тяжело опустился в него. Сидел он совершенно неподвижно, ссутулившись, вытянув вперед голову, с холодными тусклыми глазами.

Дайльюлло кивнул сам себе: наступил финальный акт под названием «все пропало, погибаем».

Мэтток между тем спокойно поворачивал голову и выразительно отправлял в ведро свои плевки.

Компьютеры вновь заработали, потрескивание корпуса от пылевого течения постепенно затихло; взору наемников предстала панорама трех планет: две на этой стороне звезды и третья на полпути вокруг нее.

Это похоже, подумал Дайльюлло, на то, что писал Берлиоз про вторую часть Четвертой симфонии Бетховена: «… величественные звуки поднялись словно только что сотворенные рукой бога миры, они плыли чистые, прекрасные».

На какой-то момент он почувствовал гордость

за себя: ведь ни один другой лидер наемников не знает о подобных вещах. И с грустью подумал: «Но ведь я приобрел эти знания только потому, что долго пребывал один в одиночестве и имел уйму времени для чтения».

Он взглянул на Закрытые Миры так, как смотрят в глаза врагу. А корабль продолжал лететь навстречу туманно-желтому полыханию Альюбейна.

V

Чейн чуял опасность в этой тишине.

С полудюжиной наемников он стоял перед свои кораблем на поле видавшего виды звездопорта. Сверху низвергался горячий, лимонного цвета солнечный свет, а здесь внизу шелестел вокруг теплый ветер; других звуков не было.

За звездопортом на горном склоне поднимался ярусами старинных беломраморных зданий огромный город. Он был слишком далеко, чтобы сюда доносились его звуки. Сама по себе тишина Чейна не беспокоила, но здесь в звездопорте было уж чересчур тихо. Не было никакого движения ни у складов, ни у других зданий. Неподалеку стояли восемь или девять небольших планетарных крейсеров, четверо из которых имели бортовые установки для пуска ракет. Но и тут не было признаков жизни.

— Ведите себя спокойно, — сказал Дайльюлло. — Волноваться не надо. Для нас безопаснее подождать, пусть очи сделают первый ход.

Стоявший рядом с Чейном Мильнер пробормотал:

— Гораздо безопаснее было бы иметь при себе станнеры.

Низкорослый Мильнер слыл сквернословом и задирой; никто из наемников не любил его, и попал он в команду только благодаря своему исключительному умению использовать и обслуживать оружие. Но в данном случае Чейн не мог не согласиться с Вильнером.

Однако Дайльюлло был непреклонен. По его замыслу наемники должны были, прилетев на Альюбейн-1 (планетное название — Аркуу), застигнуть местных жителей врасплох, но ни в коем случае не подавать вида, что ждут схватки.

Внезапность им полностью удалось. Они подлетели к планете с противоположной стороны, развернулись и прошли над половиной Аркуу в направлении ее столицы Яр, не послав никакого уведомления о своем прибытии и не запросив разрешения на посадку.

Рассматривая сверху быстро мчавшуюся под ними планету, Чейн подумал, что у нее немного оснований именоваться миром.

Огромная территория Аркуу была покрыта джунглями малинового цвета. То тут, то там, где равнины переходили в темные горы, джунгли уступали место лесам более густого красного цвета. Однажды встретилось коричневато-желтое море, с впадающими с него рыжевато-коричневатыми реками.

А города. Беломраморные, они когда-то были большими, красивыми, теперь же лежали накрытыми красной волной джунглей. Их руины были безжизненны; эти обломки прошлого, облучаемые топазным солнцем, вызывали ассоциацию со старыми мертвыми королями, слава которых давно забыта.

Чейн почувствовал, что таинственность этого далекого мира обусловлена каким-то необычайно возвышенным смыслом. Чтобы создать такие города, потом уйти из них и колонизировать другую планету — для этого надо было быть когда-то действительно великим народом. Что же заставило их бросить города? Что могло вынудить его выступить против межзвездной торговли и превратить свою систему в Закрытые Миры?