Звездочет. Работа на холоде
Шрифт:
— Дело не в разнице, — глубокомысленно заметил Шрам. — Разницы, может быть, и никакой, чем глотку забить. Но когда у тебя начинается… Черт… даже вспоминать не хочу…
— Он у тебя от другого болит, — подсказал Дрю. — Я бы тебе посоветовал…
— А я сказал, что он у меня болит?.. Ты чего языком метешь? Думаешь?..
Шрам раздраженно отшвырнул пакет и сердито насупился, уставившись в окно. Думать о капризах своего посаженного желудка ему не хотелось. Да еще обсуждать это с Дрю… выслушивать его идиотские советы и измышления. Он же не какой-то там сраный японец. Это только у япошек считается нормальным
У него засосало под ложечкой, к горлу подступила тошнота. Усилием воли Шрам взял себя в руки.
Скучные заоконные шоу уже перестали его занимать, даже появление девушек не вызывало учащения пульса. А представление, которого они ждали, все не начиналось, будто сегодня его отменили. И можно уже возвращать в кассу купленные заранее билеты. Шрам с хрустом потянулся, зевнул и расслабился.
Откинувшись на спинку сиденья, он сцепил на затылке руки в замок, с хрустом расправив затекшие плечи. Скользнул беглым взглядом по зеркалу заднего вида и вздрогнул. Оживившись, он ткнул напарника локтем в бок. Дрю встрепенулся, бестолково заморгал сонными глазами и вылупился в окно, в голос позевывая. Почти рядом с ними, немного приотстав, остановился мотоциклист в покрытом логотипами шлеме. Его темное бликующее стекло делало байкера похожим на инопланетное фантастическое существо, бесполое и абсолютно загадочное. Казалось, что феерическое кожаное его одеяние — это только скафандр, под которым извиваются отвратительные щупальца с присосками.
Высвободив руку из стеганой перепончатой перчатки, существо наклонилось и поправило стильную застежку на сапоге.
Шрам и Дрю переглянулись.
— И чего надо? — недовольно сам себе сказал Дрю. — Ненавижу я этих… унисекс…
— Пряжка расстегнулась. Сомнительно как-то. Веришь в это?.. — подозрительно прищурился Шрам и вдруг понял: их шоу началось!
Они чуть было не пропустили его, отвлекшись на всякую ерунду. Тот, кого они здесь так долго ждали, появился в дверях посольства и, оглянувшись, неспешно двинулся вдоль площади.
Снова ткнув напарника в бок, Шрам кивнул в сторону прогуливающегося человека и медленно тронул машину с места вслед за ним, напрочь забыв про мотоциклиста.
Воспользовавшись моментом, мотоциклист сзади сунул руку под крыло отъезжающей «вольво», будто бы жвачку прилепил, и, взревев движком, унесся, минуя площадь, за перекресток, растворившись там в потоке машин.
Лавируя между припаркованными на площади многочисленными автомобилями, Шрам еще видел молодого человека, вышедшего из посольства РФ. Но вот он перешел через дорогу, пару раз мелькнул среди беспорядочно снующих пешеходов и потерялся из виду, растворившись словно кусочек сахару в чае.
Вывернув с площади на дорогу, Шрам чертыхаясь вел машину по улице, озираясь по сторонам.
— Ушел, — гаденько заметил напарник, потянувшись за пакетом с орехами. — А что это он так засветился?
Не оглядываясь, Сергей прошел два квартала и свернул в условленный дворик. Через минуту мотоциклист со стильными пряжками на сапогах и в крутом шлеме, делавшем его похожим на пришельца, остановился возле него. Сергей немедля забрался на заднее сиденье, деликатно обняв неземное существо за талию.
— Ну, что, клюнули они?
— Посмотрим, — ответила из-под шлема Анна, вдруг прижавшись к нему спиной.
Не теряя времени, они резко стартовали и помчались по улицам Женевы. Трудно себе представить позу более эротичную, чем два человека на мотоцикле, похожие на вставленные друг в друга пазлы или части мозаики. Мозаики, сложить которую до конца им обоим до сих пор не удавалось.
Сейчас их разделяла только грубая ткань одежды. Сергей самым чувствительным местом упирался в упругую попку Анны, зная, что и она сидит, разведя ноги… Им осталось лишь повернуться друг к другу… Но на ходу сделать это было совершенно невозможно. Сергей чертыхнулся и чуть отодвинулся. Ему захотелось положить ей руки на грудь — как бы случайно. Заманчивая мысль, но придется отложить ее осуществление до лучших времен. Еще не хватало вместе с мотоциклом вылететь на газон. Или на встречную полосу. Хотя лягнуть его пяткой, как это у нее принято, она сейчас вряд ли смогла бы.
— Нюра! Куда ты так гонишь?! — крикнул Сергей, чтобы отвлечься.
— Что еще за Нюра?! — не оборачиваясь, крикнула она, слегка приподняв шлем.
— Ну-у-у… это Анька… по-русски…
— А-а-а… — прокричала она в ответ.
Скоро они остановились у автомастерской. Обычная с виду автомастерская. Анна посигналила. Ворота открыл шифровальщик Марат и пропустил мотоцикл внутрь, где имелись все необходимые для автомастерской атрибуты. Но на задней стене маячила неприметная дверка, за которой скрывалась потайная комната, заставленная аппаратурой. Они направились прямиком туда.
— Сейчас посмотрим, как действует твой жучок, — сказал Сергей, проходя к столу, где на экране ноутбука, мигая, перемещалась красная точка.
На другом конце стола Марат монтировал электронную систему из нескольких приборов, включающих спутниковую антенну.
— Я к вам надолго? — между прочим спросил он.
— Дней на пять, — ответил Сергей, разворачивая на стене подробную карту города. — Сиди тихо. К окну не подходи. Без надобности не возбуждайся.
— Я привык… — пробурчал шифровальщик, лихо тыкая провода в разъемы. — Вообще-то, после того, что случилось, хреново как-то на душе, вот честно… Когда стране плохо, а такие козлы… Словом, Квятковский — вошь. Его обязательно надо…
— Я не поняла… это какой стране плохо?.. — подала голос Анна.
Оба оглянулись на нее удивленно, но промолчали. А действительно, на чьей стороне выступала она? Полурусская финка, никогда не видевшая России? Что это было для нее? Захватывающая игра? Или просто хорошо оплачиваемая работа, поглотившая без остатка всю ее жизнь? Сергей с укором покачал головой. Анна все больше занимала его воображение, оставаясь непостижимой загадкой, особой формой материи, ускользавшей от понимания. В ней была интрига!
Марат щелкнул мышкой, и система ожила. На мониторе большого компьютера возникла общая схема городских дорог. Женева с пригородами развернулась перед ними, как загадочная ладошка Анны. Все видно, но ничего не понять. Голая схема. Четкие линии на руке. Хиромантия. О чем они говорят, эти непонятные линии чужой судьбы, будто мысли в женской головке, меняющиеся, как и плавающий код японской танки, кем-то переведенной на иврит? Но этот хитрый код был блестяще разгадан гениальным шифровальщиком Маратом.