Звездочка

Линдквист Йон Айвиде

С учебой у нее проблем не было. Тереза наловчилась выстраивать в голове тоннель, который вел к учебнику или к тому, что говорил учитель. Ей удавалось сохранить концентрацию, пока в тоннель не проникало ничего постороннего.

В конце марта одноклассники Терезы устроили вечеринку. Не просто очередной дурацкий школьный праздник, который проходит под присмотром взрослых, а настоящую вечеринку. Родители Мимми уехали на неделю в Египет, и у нее в распоряжении остался весь дом. Возможно, Мимми решила таким образом отомстить родителям за то, что они не взяли ее с собой из-за плохих оценок в школе.

На вечеринку позвали весь класс и еще кое-кого из параллели. Никому и в голову не пришло оставить Терезу без приглашения. У Дженни, конечно, имелась армия поклонников, но иные готовы были признать, что идея подправить ей нос была не такой уж плохой. И пусть у Терезы не было друзей, она пользовалась у некоторых одноклассников уважением. Ее позвали, потому что всегда необходимо темное пятно, на фоне которого другие засияют еще ярче.

Тереза решила пойти на вечеринку по той же причине, по которой в последнее время она делала все в своей жизни. Потому что имела возможность пойти. Потому что ей было все равно, чем заняться. Потому что могла с тем же успехом сидеть на диване в чьей-то другой гостиной.

Подойдя к дому Мимми, Тереза услышала песню Toxic, включенную на полную громкость, а в окнах залитой светом гостиной увидела хвостики в стиле Бритни Спирс. Будто водоросли в аквариуме, они покачивались из стороны в сторону. Дженни и Эстер, разумеется. Тереза не почувствовала ни беспокойства, ни предвкушения, а только усталость. У нее нет сил туда идти. Опустив на землю пакет с бутылкой лимонада и двумя банками слабоалкогольного пива, Тереза присела прямо на лестнице. Началась новая песня — на этот раз группы Ark, которым на следующих выходных предрекали победу в финале Мелодифестивален [29] . Послушав куплет из веселой попсовой песенки об отчаянии, Тереза поднялась, чтобы вернуться домой. И тут у нее за спиной раздался свист.

29

Мелодифестивален — национальный музыкальный конкурс, определяющий представителя от Швеции на конкурс песни Евровидение.

Оглянувшись, Тереза заметила, что в гараже горит свет и ворота открыты. А неподалеку сидит Микке и машет ей рукой. Рядом с ним какая-то коробка. Когда Тереза подошла к нему, парень спросил, что у нее в пакете.

Увидев лимонад и пиво, Микке покачал головой, достал из коробки бутылку, открыл и протянул Терезе. Взгляну на этикетку, Тереза прочитала: «Дынный слабоалкогольный напиток».

— Я думала, такое только девчонки пьют.

— Откуда такие познания?

— Ниоткуда.

— Вот именно.

Они чокнулись бутылками и выпили. Терезе вкус понравился, даже лучше, чем ее любимый лимонад. Когда они опустошили по бутылке, Микке произнес:

— Ну что? Готова зажечь на вечеринке?

— Нет, — протянула Тереза.

— Ладно, давай еще по одной, — рассмеявшись, предложил Микке.

Он угостил ее сигаретой, и на этот раз Терезе даже не пришлось напрягаться, чтобы не раскашляться. Алкоголь обволакивал горло, позволяя дыму мягко попадать внутрь.

— Знаешь, Тереза, а ты мне нравишься, — сказал вдруг Микке. — Ты совсем другая, не то что Чип и Дейл.

— Чип и Дейл?

— Ну… Дженни и Эстер. Эти их хвостики, юбочки, блестки.

Цирк сплошной.

Тереза настолько была не готова услышать подобное, что неожиданно для себя расхохоталась и чуть не подавилась очередным глотком коктейля. Когда она закашлялась, Микке постучал ей по спине, приговаривая: «Спокойней, все будет хорошо».

Они докурили, допили коктейль, и Тереза вдруг с удивлением поняла, что ей как раз хорошо и покойно. Дома у родителей столько разного алкоголя, но ей почему-то ни разу не пришло в голову прибегнуть к нему, чтобы умерить свои страдания. Девочка уставилась на бутылку у себя в руке. Идиотизм какой-то, но ведь работает!

Она не чувствовала себя пьяной, а просто повеселела, чего с ней давно не случалось. Они поднялись, чтобы войти в дом, и Тереза, покачнувшись, ухватилась за руку Микке. Он отдернул руку с ухмылкой.

— А ну соберись, — велел он ей. — Ты же понимаешь?

Нет, Тереза не понимала, но это уже было неважно. Вслед за одноклассником она вошла в дом и оказалась в гуще вечеринки, а сам Микке куда-то пропал. Пять минут спустя Тереза выскользнула из дома, пошла в гараж и быстро выпила еще одну бутылку, после чего вернулась на вечеринку.

Увидев Юханнеса, в одиночестве сидящего на диване, Тереза плюхнулась рядом с ним:

— Привет, а где Агнес?

— Она придет попозже. Вроде бы.

— Да? А почему она с тобой не пришла?

— Черт ее знает, я вообще не в курсе, чем она занимается.

— Ну уж прямо, ты ведь ее парень.

— Я уже в этом не уверен. А ты что, пьяная?

— Не-а.

— А выглядишь пьяной.

— Просто веселая. Это разве запрещено?

Юханнес пожал плечами, а Тереза взяла из миски на столе пригоршню сырных колечек, откинулась на спинку дивана и, поглощая одно колечко за другим, стала разглядывать одноклассников. Не такие уж они и плохие, в общем-то. Вот Лео, например: помог ей починить соскочившую цепь от велосипеда. А с Мимми они отлично провели время, когда вместе делали задание по шведскому. Почти про каждого она могла вспомнить что-то хорошее.

Впервые за долгое время у Терез проснулось желание стать частью этой группы людей или хотя бы немного к ним приблизиться. Быть рядом с ними, делать что-нибудь вместе. В глубине души она понимала, что на самом деле не хочет этого и что у нее вряд ли это выйдет. Но именно сейчас она получала удовольствие от желания приобщиться и позволила себе не гнать его прочь.

— Знаешь, я иногда думаю… — прервал вдруг ее мысли Юханнес.

— О чем?

— Как бы все вышло, если б мы тогда не переехали и… Тереза подождала продолжения фразы, но Юханнес замолчал, и она подхватила ход его размышлений:

— И ты не стал таким крутым?

— Да не становился я крутым, — с натянутой улыбкой сказал Юханнес. — Просто делал то, чего от меня ждали. И теперь иногда я думаю… Черт, если б мы тогда не уехали… Нам с тобой ведь было так весело, правда?

— Ты всерьез об этом думаешь?

— Ну, иногда.

Тереза проглотила липкую массу из накопившихся во рту разжеванных сырных колечек.

— Я тоже, — призналась она.

Они сидели совсем рядом. Тереза к этому моменту была уже настоящим знатоком в вопросах грусти и печали и могла с точностью дать определение каждому подвиду. Сейчас на нее нахлынула меланхолия — тоска по тому, что было однажды и больше никогда не вернется.