Звезды большого футбола

Старостин Николай Петрович

Звание чемпиона разыгрывалось в год дважды — весной и осенью. Переводы команд в высший класс осуществлялись также дважды. Вот почему в августе тбилисское «Динамо», победив весной в классе «Б», уже сражалось за красное чемпионское знамя (медалей не было), и клубов в классе «А» стало восемь.

Вокруг чемпионата сразу закипели здоровые страсти. Всколыхнулись местные патриоты. Каждому не хотелось ударить лицом в грязь. Сильная Москва покровительствовала младшим братьям. Когда же эти младшие в следующие годы протянули руки к короне чемпиона, стало не до покровительства. Пришлось не только учить, но и учиться.

Играли в собственном, советском стиле

и верили в его победоносные возможности. Не блистали сегодняшней техникой, но боюсь, что отцы в боевитости превосходили ныне играющих сыновей. И уже в первый год розыгрыша достать билет на «Динамо» было трудно. Всем сразу стало ясно, что всесоюзный чемпионат открыт вовремя и будущее ему обеспечено.

И правда, через тридцать лет младенец вырос в богатыря: 236 команд мастеров классов «А» и «Б» нынче привлекают на трибуны миллионы зрителей. А ведь закладывала основы этого большого спорта немногочисленная по теперешним понятиям футбольная рать. И в первых рядах ее шествовал отряд вратарей.

Были в предвоенные времена в Москве, кроме Жмелькова, Рыжова, Акимова, и другие кумиры — динамовец Евгений Фокин, армеец Владимир Никаноров, локомотивец Николай Разумовский.

На Фокина стоило посмотреть, когда он шел навстречу прорвавшемуся форварду: с непоколебимой уверенностью подкладывался он под удар, парируя, казалось бы, безнадежные мячи. Уроженец Подольска, Фокин защищал ворота московского «Динамо» в годы особых успехов этой славной команды.

Владимир Никаноров и Николай Разумовский по-своему расцвечивали вратарскую палитру. Могучего телосложения, весом под 90 килограммов, оба действовали уверенно и спокойно. Да и кто из форвардов рискнет напасть на тяжеловесов, когда те принимают мяч? Страховать их в борьбе за верхние мячи не было нужды: рост, вес и физическая сила позволяли им безраздельно хозяйничать на своих штрафных площадках. Этим молодцам нельзя было отказать в ловкости и быстроте, но все же расторопности Жмелькова им иногда не, хватало. Зато сколько уверенности внушали партнерам их фигуры, прочно утвержденные в воротах.

Чуть раньше этих московских богатырей появился в воротах тбилисского «Динамо» Александр Дорохов, русский по происхождению, но уроженец Грузии. Высокий, стройный, он ни в чем не уступал московским вратарям. Поэтому вполне закономерно была его появление в воротах «Динамо» в матче против басков в июле 1937 года.

Игра Дорохова подкупала удалью. «Ва-банк, всегда ва-банк!» — это, казалось, было его негласным девизом. В дни, когда ему сопутствовала удача, Александр давал незабываемые спектакли. Но случались у него внезапные спады, которым в то время была подвержена и вся его команда. Только позднее талантливый коллектив тбилисского «Динамо» начал освобождаться от этих необъяснимых срывов.

Александр Дорохов довольно долго украшал грузинскую команду, и на его примере воспиталось затем поколение отличных грузинских вратарей — Саная, Маргания и современные голкиперы — Сергей Котрикадзе и Рамаз Урушадзе.

На Украине в это время заставил обратить на себя внимание Николай Трусевич. Это был оригинальный вратарь с собственным рисунком игры. Длинный и тонкий, он очень напоминал фигурой и приемами славного Федора Чулкова — вратаря московских динамовцев, игравшего в 1923 — 1928 годах. Трусевич очень независимо держался в воротах, мало координируя свои действия с усилиями партнеров. Только в самый последний момент он вдруг принимал решение и спокойно вторгался в события на штрафной площадке. Молчаливый и несколько загадочный для противника, он пользовался не то что уважением, ему прямо-таки поклонялась команда. Приемы его отличались от тех, что характеризовали вратарей московской школы. Он мало гнулся в пояснице, даже в падении оставался вытянутым, и, может быть, поэтому легко доставал мячи из верхних и нижних углов. Выбивал он мяч ногами тоже по-своему, лишь слегка и низко подбрасывая его руками под удар.

Думаю, что Трусевич внес бы свои штрихи в школу советских вратарей, его дарование было самобытным, никого из своих предшественников он не копировал. Безвременная смерть от рук гестаповцев вместе с другими игроками киевского «Динамо» не позволила его таланту развернуться в полную меру. Но имя Трусевича, как гражданина и выдающегося вратаря, останется в памяти всех, кто знает и любит наш советский футбол.

И наконец, нельзя не сказать еще об одном голкипере предвоенных лет — ленинградце Викторе Набутове. В своей игре он больше всех предвосхитил то направление, по которому идут многие из теперешних вратарей.

Одаренный и техничный, он, правда, не считал за грех сыграть на зрителя. В его бросках, прыжках и даже костюме все было чуть-чуть подчеркнуто, даже слегка утрировано. Поэтому на трибунах после восторженных аплодисментов нет-нет да и свистнут ему за внезапный промах. Конечно, Виктор Набутов всегда был, да и сейчас остается настоящим спортсменом. Возможно, что некоторый показной лоск в его игре не был умышленным, но последователи у него в этом, к сожалению, нашлись. Еще бы: очень уж заманчиво и привлекательно выглядит такая подчеркнутая техника с трибун и часто приносит ее обладателю хвалебные отзывы в прессе.

Не берусь утверждать, что Набутов первым стал играть «на эффект», вместо того чтобы подсознательно играть эффектно благодаря своей технической оснащенности и тренированности, в порыве спортивной страсти, как это получалось у Н. Соколова, В. Жмелькова и Льва Яшина. Тем не менее грешок рисовки у Набутова имелся. Но, безусловно, он был талантливым вратарем, горячим ленинградским патриотом, много раз с особым рвением защищавшим спортивные цвета своего родного города.

Сейчас В. Набутов — один из ведущих спортивных радиокомментаторов. Ему очень пригодилась на этом поприще склонность к артистизму. Любопытно, что теперь в своих репортажах Набутов не устает призывать вратарей играть строго и просто.

Не оскудела советская футбольная держава вратарскими дарованиями и после Великой Отечественной войны. Леонид Иванов (Ленинград), Алексей Леонтьев, Борис Разинский (Москва), Олег Макаров (Киев), Алексей Хомич и Лев Яшин (Москва) — тот Лев Яшин, который заставил всех футбольных специалистов в мире признать советскую вратарскую школу самой прогрессивной. До Яшина это почти доказали Алексей Хомич в Англии в 1945 году и Леонид Иванов на Олимпийских играх в Финляндии в 1952 году, хотя они действовали в несколько иной манере, чем Лев Иванович.

Леонид Иванов — земляк Всеволода Боброва. Но наш прославленный форвард скоро оказался в столичной команде, а Иванов до конца остался верен ленинградскому «Зениту».

Обычно игроки одинаковы по темпераменту и в жизни и на поле. Леонид был не такой. Добродушный и даже флегматичный в гражданском костюме, в спортивном он преображался в энергичного воинственного властителя. За обедом или на прогулке он с мягким юмором отражал любые наскоки друзей. Но на поле не щадил ни себя, ни партнеров, когда «Зениту» или сборной команде угрожала опасность.