Звезды большого футбола
Шрифт:
По названию модной тогда прически, которой щеголял Григорьев, этого превосходного парня, любимца трибун звали Капуль. В сборной Ленинграда он выступал до 35 лет, несмотря на поврежденное левое колено.
Григорьев вырос в коллективе большого завода и впитал в себя благородство рабочего человека. Петр не говорил длинных речей, не дипломатничал, не низкопоклонничал перед начальством. Своими поступками и нелицеприятным словом он снискал себе особое уважение сборной команды.
Никогда не забуду случая в игре, лучше всего раскрывающего внутренний
Рвется по краю Григорьев, а наш москвич раз его вдогонку по ногам, второй, а затем, вероятно, и третий. Грубость — оружие слабого, да, видно, и злость брала — уж очень ловок и быстроног оказывался ленинградец. И вот снова мяч у Петра: когда команда видит, что форвард играет удачно, его всегда усиленно нагружают. Опять правый край обыграл защитника и проскочил мимо с мячом. Тот снова в отместку хватил победителя сзади по пяткам. Тогда Капуль вдруг на полном ходу остановился, наступил ногой на мяч и затем к всеобщему изумлению пошел от мяча к центру поля.
— Возьми его, если тебе он так нужен, что ты меня каждый раз по ногам хлещешь, — сказал он нашему защитнику. — Не драться же мне с ним на глазах у зрителей, а судья молчит, — разъяснил он подбежавшим ленинградцам.
Все мы были удивлены, а защитник просто подавлен и к мячу не прикоснулся. Подарок от Петра принять никто не решался. Наконец, судья дал свисток и неизвестно почему назначил спорный удар.
Много блестящих мячей забил Григорьев, погибший во время блокады в Ленинграде, а вспоминается он мне не после трескучего удара в чужие ворота, а когда оставил мяч у ног невежливого защитника москвичей.
Очень скоро у Григорьева вместо Гостева появился другой незаурядный партнер на левом фланге. Владимир Кусков перешел играть на край с места полусреднего и с первых же матчей доказал, что его призвание — фланг, а не центр поля. При среднем росте он обладал очень размашистым бегом, непринужденно владел мячом и бил с той силой, которая всегда гарантирует успех при широком шаге.
Сейчас заслуженный мастер спорта Владимир Кусков тренирует ленинградскую футбольную молодежь и принимает участие в разработке методических вопросов.
На футбольном небосклоне Москвы в двадцатых годах зажглись сразу две звезды. Это были Александр Холин из Спортивного клуба Замоскворечья и Валентин Прокофьев, приглашенный из Одессы (родился он в Николаеве). По-моему, это был первый игрок, пожаловавший в Москву с периферии.
Небольшой, очень крепенький Холин еще юношей вызывал удивление содержательной игрой и отлично поставленным ударом. В дальнейшем мастерство его окрепло, и Москва приобрела на редкость стабильного левого крайнего высокого класса. В течение нескольких лет он не знал конкурентов, бессменно выступал за сборную страны.
Но вот появился девятнадцатилетний Валентин Прокофьев. Представьте себе очень хорошо сложенного блондина с изумительным ударом левой, техничного, азартного и настолько быстрого, что при желании он мог бы в то время стать чемпионом страны в спринте. Однако у нового аса оказался очень неуравновешенный характер. То великолепная игра, если он серьезно к ней готовился, то провал. Наш коллектив несколько лет пытался воспитать из Прокофьева надежного игрока, но в конце концов вынужден был отступить. Не перевоспитали его и в московском «Динамо». Прокофьев уехал в Киев, затем побывал в Минске, Смоленске и закончил свою карьеру значительно раньше, чем положено спортсмену.
Москва долго вздыхала по этому одаренному нападающему. Забыли его только с появлением Сергея Ильина, невысокого крепыша из Коломны.
Ильин быстро овладел футбольным искусством. Он отлично бежал, превосходно бил, его техника не знала изъянов, а тактика крепла и совершенствовалась от сезона к сезону.
Восхищенные его игрой 2 января 1936 года на стадионе Парк де Пренс в Париже, зрители каждый самобытный финт и сальто нашего левого крайнего сопровождали криком: «Буль-буль» — так звали тогда лучшего циркового артиста Франции.
Но Сергей элементами акробатики только обогащал свою непревзойденную игру на левом фланге. Он был беззаветно предан футболу и потому удерживал боевую спортивную форму более пятнадцати лет в амплуа, где резвость и темперамент нужны как воздух.
«Край бежит у самой кромки поля, теснимый противником. Он ведет мяч как бы по горной тропе: справа — круча, трущая плечо, отжимающая к краю, слева — обрыв игры, аут. Ильин в совершенстве владеет искусством ведения, гонки мяча по самому краешку поля. Мяч движется в его мелькающих ногах по сложным орбитам, петляет, как бы ждет Ильина, снова уходит вперед, верткий и неуловимый для противника.
Потом, мастерски выведя мяч из лабиринта путаных его ходов, Ильин подводит, как формулу, как итог, мяч для удара с бега и вот — гол!!»
Так не по-футбольному, но ярко писал о Сергее Сергеевиче Лев Кассиль в 1935 году. А ведь к этому сроку Ильин пропел только первый куплет той футбольной песни, которую он создал.
Как никто из крайних нападающих, он умел забить гол, и вместе с тем его передачи могли служить образцом точности и сметки. Вначале у него были грозные соперники в сборной, но затем он так резко пошел в гору, что долгие годы оставался вне конкуренции на левом краю советской дружины.
Последний раз я видел Сергея Сергеевича на футбольном поле в год его шестидесятилетия в составе команды ветеранов московского «Динамо». Он вышел на левый фланг защищать цвета родного клуба под бурные аплодисменты десятков тысяч зрителей. Его невысокая фигура раздалась и погрузнела. Но когда мяч попал ему в ноги, совершилось чудо. Славный ветеран вдруг подобрался и с прежним пылом рванулся вперед. Это была кратковременная, но поразительная вспышка. Те, кто любовался им раньше, узнали, те, кто только слышал, увидали прежнего Сергея Ильина...