Звезды для нас
Шрифт:
– Кронакс!
– развеселился Лутьюфо, - Ты с ума сошла!
– И... в лес?..
– Ну!
Лутьюфо повернулся к Алике:
– Пора, девочка моя...
– и, - Жди, Кронакс...
– Эх-хех, собираться что ли начать... или успеется?
– вздохнула сова, Привет Колдунье!
– Хорошо, - ответил Лутьюфо, подмигнул сове и вышел, ведя девочку за плечо.
Время перешагивало почти на месте перед закрытой дверью, чтобы дождаться солнца и воспарить вверх и вперед, расправив крылья. Потом, сложив крылья, упасть к
Клоун и девочка, пройдя по набережной канала Грибоедова, по двору дома и войдя в подъезд, миновали пролом в полу. Поднялись по лестнице, задержавшись на том месте, где произошла битва с пауками - там еще оставались какие-то кляксы, и оказались перед закрытой дверью в квартиру Колдуньи, и рыжий клоун сказал:
– Пришли, девочка моя.
И еще:
– Позвони... вот эта ручка, поверни.
Алика повернула ручку, вокруг которой было написано "повернуть", и задребезжал в квартире звонок. И загремело что-то, упав на пол.
– Не открывает, - задумчиво сказал Лутьюфо и взглянул на Алику, - Не бойся, ничего не случится плохого, - повернулся к двери, достал красный камешек, провел им по краям двери и сказал, - Варенье засахарилось...
Дверь отворилась сама.
В глубине коридора стояла старушка, опираясь о стену правой забинтованной рукой, изогнувшись и сгорбившись. Она была седая. Она смотрела на них.
– Время, - сказал Лутьюфо, - Тебя ждут.
– Нет, - жалобно проговорила старушка, - Пожалуйста нет. Я не хочу туда.
– Но тут ничего не сделаешь, - возразил Лутьюфо и вошел, держа Алику за руку, - Время пришло, и теперь - ничего. У тебя не получилось, Алиак, ты проиграла... как и должна была. Но ты ведь знаешь - там тебе не воздается. Ты ведь все знаешь. Даже за жажду власти - ничего.
– Но у меня есть еще Зеркало!
– глаза ее сверкнули зеленым в темноте.
– Нет - теперь это - нет.
Лутьюфо прошел мимо Алиак, обнимая дрожащую Алику.
– Нет!!!
– закричала им вслед Алиак. Они не обернулись.
– Как давно мне хотелось это сделать, девочка моя, - сказал Лутьюфо, когда они вошли в комнату.
Он подошел к зеркалу, осмотрел его и погладил:
– Подойди сюда, - сказал он Алике, - Потрогай.
Алика осторожно прикоснулась пальцами к зеркалу. И ощутила холод холоднее железа где-нибудь очень высоко.
– А теперь отойди подальше, девочка моя.
Лутьюфо с силой провел по зеркалу красным камешком крест и отскочил, отряхивая с ладони красную пыль. Зеркало взорвалось осколками и дымом, удушливым и ледяным, который рассеялся и вылетел клубами в открытое окно. В углу чихнула, как пискнула Алика... Слабый вскрик донесся из коридора, потянуло оттуда горячим, и хлопнула дверь.
– Все, девочка моя, - сказал Лутьюфо, - А теперь пора спать, у нас много
Он уложил Алику, девочку с такими черными волосами, что казались синими, на кровать и снял тапочки с ее маленьких находившихся ног. И подумал, что скоро отрастут ее волосы, и она увидит, какие они черные.
Алика закрыла пушистые веки - ресницы остались светлыми - и стала смотреть на Лутьюфо. А он сел рядом на кровать и спросил:
– Рассказать тебе сказку, девочка моя?
Алика кивнула и улыбнулась так, что у глаз ее собрались добрые морщинки. Эти морщинки сейчас расправились, но потом... Потом. Уже вскоре они останутся у ее глаз. Как и у клоуна.
– Итак, - начал Лутьюфо, - ...Давным-давно. Это было так давно, что старые люди рассказывали об этом, как о давно случившемся. Тогда летали по свету добрые мохнатые сны, правда, и злые сны тоже, но это что ж... И бродили по дорогам клоуны, играя на
трубах и гитарах. Тогда пели про то же самое, про что поют и сейчас, но... не так.
Но однажды, перед слишком холодным рассветом, когда туман покрыл все на земле, расцвела в овраге белая трава синим цветком. И упала в этот овраг синяя звезда, и соприкоснулись лепестками цветок и лучами звезда. И родилась женщина.
Белая трава, разрастаясь в овраге, вынянчила женщину с белыми, даже просвечивавшими волосами, и научила ее тому, что она должна делать в этой жизни. И встала женщина, прекрасная, как река, текущая в тумане, и пошла.
Женщина пришла в город людей и поселилась невдалеке от реки. Шли годы и годы. Пошло время.
Женщина была повелительницей тех липких и беспокойных снов, которые люди предпочитали бы не видеть. Снов, после которых просыпаешься в поту и мучительно пытаешься освободиться от ощущения, что ты сделал что-то постыдное, что-то не так; или что мир не таков, каким ты хочешь его видеть, а ты бездействуешь. Но вскоре... конечно, девочка моя, так и происходит все в этом мире - вскоре... Итак: женщина повелевала этими снами, но ей казалось все больше и больше, что люди мало обращают внимания на ее сны-предупреждения и сны-напоминания, ведут себя беспечно, и не думают о том, что мир надо безотлагательно переделывать в лучшую сторону. И стала женщина думать об этом, и волосы ее стали темнеть... А она их стала красить в белый цвет.
Женщина многое понимала в колдовстве, и она колдовала и колдовала. И стала повелевать уже всеми снами на свете - потому что она думала - они, добрые бесхребетные бесхарактерные сны во всем виноваты. Надо сказать, девочка моя, что она была не далека от истины. И женщина стала переделывать сны, но эти бесхарактерные сны переделываться не хотели, да и просто не могли. У нее ничего не получалось. Она разозлилась так, что вода в реке поднималась и опускалась, а ветер срывал крыши с домов. И волосы ее темнели так, что начали уже отливать синим, и она их красила в белый цвет.