Звезды Эгера
Шрифт:
— Иов Пакши, младший брат капитана Комаромской крепости.
— Хорошо поет!
— И должно быть, храбрый малый. Кто любит петь, тот и дерется храбро.
— А тот молодой человек, с огненным взглядом и закрученными усами?
— Пишта Будахази, офицер. Шесть конников привел с собой.
— Видно, что прирожденный воин. А тот подальше, с густой бородой, что тянется сейчас за кубком?
— Ференц Бай, офицер. Пять конников привел. Тоже славный малый.
— А этот молодцеватый
— Пишта Фекете, офицер. Шесть конников привел.
— Да, верно, ведь я же беседовал с ним.
Лейтенанту Пакши хотелось спеть и второй куплет песни, да слова вылетели из памяти. Дудари ждали, когда он начнет.
Вдруг кто-то крикнул:
— Да здравствует наш священник!
— Да здравствует старейший в нашем войске! — крикнул Золтаи.
Цецеи весело возразил:
— Может, прадед твой старейший, а я еще совсем не старый!
— Да здравствует самый молодой защитник крепости! — гаркнул Пете.
Тут уж и Криштоф Тарьяни взял в руки кубок и, зардевшись, чокнулся с гостями.
— Да здравствует тот турок, — крикнул Гергей, — которому мы первому вышибем зубы!
Все захохотали, и каждый чокнулся с соседом.
С места поднялся румяный эгерский дворянин. Он откинул с правого плеча синий плащ с большим воротником, разгладил усы в обе стороны, пригладил чуб и сказал:
— Да здравствует тот, кто первый сложит голову за Эгер!
Гордым и серьезным взглядом посмотрел он вокруг и, ни с кем не чокнувшись, осушил бокал до дна.
Вряд ли думал он, что пьет за самого себя.
Стрелки больших стоячих часов показывали одиннадцать. Вошел караульный и, остановившись в дверях, доложил:
— Господин капитан, турки уже в Макларе.
— Только передовые части, сын мой.
— Нет, побольше, господин капитан. Они лавой идут при лунном свете, а позади в поле видно множество шатров и огней.
— Ну, стало быть, завтра они будут здесь, — сказал Добо, кивнув головой.
Он отпустил караульного, сказав, что до утра можно не являться с новыми донесениями, и встал. Это означало, что пора расходиться.
Мекчеи увлек в угол зала Гергея, Фюгеди, Пете и Золтаи. Он перекинулся с ними несколькими словами, затем поспешно подошел к Добо и, звякнув шпорами, сказал:
— Господин капитан, двести человек готовы выехать ночью.
— Куда это, к лешему?
— В Маклар.
— В Маклар?
— Пожелать туркам спокойной ночи.
Добо весело пригладил левый ус и отошел к оконной нише, куда за ним последовал и Мекчеи.
— Что ж, Пишта, не возражаю. Такая вылазка ободрит народ в крепости.
— И я подумал так же.
— Когда охота биться — и сабля здорово берет. Но я тебя не пущу.
Мекчеи огорчился.
Добо спокойно взглянул на него.
— Ты ведь точно бык — на любое дерево налетаешь. И, смотри, когда-нибудь сломишь рога. А тебе надобно голову беречь. Если моя голова упадет, пусть хоть твоя цела останется. Это я говорю только тебе. Борнемисса и остальные могут ехать. Гергей осторожнее тебя — пусть он встряхнет хорошенько турецкие передовые отряды. Позови его сюда.
Гергей мигом очутился возле Добо.
— Что ж, Гергей, можешь ехать, — сказал Добо, — только возьми с собой не двести, а восемьдесят — девяносто человек. Хватит и этого. Вы ударите внезапно, вызовете смятение. И тотчас летите обратно. Да смотри, чтоб ни один не погиб!
Подошли и другие офицеры.
— Господин капитан, разрешите и мне.
— Всем ехать нельзя. Я поручаю это дело Борнемиссе. Пусть выберет троих. А тот, кого не возьмут, должен помнить о присяге: беспрекословное подчинение.
— Пете, Золтаи, Фюгеди! — перечислил тоном приказа Гергей.
Пишта Фекете взглянул на него с такой мольбой, что Гергей добился разрешения взять и его.
— Пиште Фекете я уже давеча обещал.
— Господин капитан, — умоляющим тоном произнес юный Тарьяни, — разрешите и мне поехать!
Добо снова пригладил усы.
— Ладно уж, так и быть. Только держись все время около господина лейтенанта Гергея! — И шутя добавил: — Смотри, если тебя убьют, не смей показываться мне на глаза! Это я говорю тебе заранее.
6
Гергей чуть не бегом бросился в казарму конных солдат. Трубить не стал. В широком коридоре выстрелил из пистолета.
Солдаты соскочили с постелей.
— Сюда, ко мне! — крикнул Гергей.
Он выбрал в свою сотню самых шустрых.
— Раз-два, одеться! И пока я трижды моргну, быть верхом с саблями у ворот. Ты беги к господину второму капитану и попроси у него человеколова. Захватишь с собой. И чтоб у каждого на луке было маленькое ружье.
В те времена так назывались пистолеты.
Гергей сбежал по лестнице и поспешил в конюшню. При красном свете фонаря, горевшего под одним из сводов, он увидел босого человека в желтом доломане и шлеме. Человек этот сидел на опрокинутой кадушке и, держа на коленях половину разрезанного арбуза, ел его ложкой.
Гергей крикнул ему:
— Шаркези!
— Что прикажете? — с готовностью откликнулся цыган.
— Поедем со мной. Коня себе раздобудешь, да еще какого распрекрасного!
Цыган положил арбуз на землю.
— Поеду. А куда?