Звезды — холодные игрушки. Дилогия
Шрифт:
Так?
Наверное. Вот только что-то продолжало меня цеплять. Оставалась нескладность.
— Петр, смотри…
Джунгли кончились. Потянулись поля — ухоженные, покрытые каким-то злаком. А вдали, за зеленым ковром, высились строения.
— Наша база.
Он мог бы и не говорить. Что-то общее есть во всех военных городках, в любом мире и у любой расы. Даже казармы солдат-хиксоидов на космодроме несли отпечаток военной структуры.
— Дальше, у подножия, город, — сообщил Снег. Ухмыльнулся. — Очень приятный городок. Понравится.
— В ближайший месяц тебе будет
Я не слушал их перепалку, больше похожую на ссору двух продавцов на базаре, чем на разговор подчиненного с командиром. Я пялился на базу.
Когда-то, давным-давно, еще в училище, я мечтал быть военным летчиком. Не космонавтом, не пилотом пассажирских самолетов — а именно военным. Причем — чтобы жить в крошечном гарнизоне, у черта на рогах, где-нибудь на китайской границе — тогда все боялись, что Китай продолжит свою экспансию, или на западной… хотя бы гонять на старом «Миге» юркие самолетики украинских наркобаронов. В общем — нормальный, кровожадный юношеский романтизм, да еще и подстегнутый дедом.
Потом это прошло, конечно. Да и завоевывать Россию дальше вроде бы никто не собирался, это уже никому не было нужно. А все равно иногда возникало дурацкое чувство — будто предал детскую мечту. И хоть сто раз повтори себе, что в космосе я куда больше пользы принесу и стране, и всему человечеству, приближу это самое гипотетическое светлое будущее, все равно — осадок оставался.
Теперь я видел перед собой насмешливую пародию на юношеские мечты. Ряды длинных ангаров, короткие взлетные полосы, невысокие домики, в которых явно выделялись жилые и служебные помещения, башенки радаров, решетчатую ограду. Все было сделано из того же похожего на бумагу материала, что и наша лодка. Значит — обманчиво хрупкое на вид, но чертовски прочное… да еще и напичканное внутри техникой.
Вот как осуществляются желания. Хотел служить в гарнизоне на границе — получай. Правда, на другой планете. Зато можно вдоволь противостоять безумным экологам за компанию с не менее безумными пилотами.
— Чему улыбаешься? — поинтересовался Снег. Мы неслись прямо на ограду. То ли лодка могла перемахнуть двухметровый забор, то ли перед ней откроется проход.
— Напоминает… одно знакомое место.
Удовлетворенный ответом, Снег кивнул.
Перед лодкой открылся проход. Секции забора словно сокращались, втягивались друг в друга. Наверное, лодка не могла высоко подниматься над землей. Вылетев на середину базы, она остановилась, медленно опустилась. Вокруг никого не было видно.
— Снег… устрой парня, — Галис первым шагнул на каменные плиты, выстилающие что-то похожее на плац.
— Да уж можешь не объяснять, разберусь.
Капитан никак не отреагировал на подобный ответ. Кивнул мне:
— Петр, если хочешь поговорить — заходи. Буду рад.
Я смотрел, как он удаляется твердой уверенной походкой, широко расправив плечи, всем видом воплощая представления о командире.
— Странная у вас субординация, — сказал я Снегу. — Ты с ним разве что не подрался.
Снег хмыкнул.
— Сейчас — можно. Тревоги нет.
— А если бы была?
Лицо пилота на миг утратило расслабленное
— Тогда — заряд в лоб. Немедленно. Ты что, Петр! И не вздумай себя так вести, если база будет на военном положении!
— Спасибо, — поблагодарил я. Особого впечатления предостережение не произвело. Дисциплиной тут и не пахло, а уж более того — трибуналами и военно-полевыми судами. — Предупредишь, когда это случится.
Снег хихикнул:
— Ты и сам заметишь. Идем…
Безлюдность базы по-прежнему смущала меня. Мы прошли к приземистому двухэтажному зданию, вошли внутрь. Я с жадным любопытством вглядывался в обстановку. У Геометров, по сути, удовольствия от изучения чужого быта я был лишен — с отключенной памятью мне не с чем было сравнивать их мир.
Впрочем, и здесь трудно чем-то заинтересоваться. Слишком уж все земное. Более того — образца начала двадцать первого века. Помесь военного городка с уютным отелем.
Сразу за входом — проходная. Наличествовала низкая стойка, за которой, по идее, положено находиться часовому. Над стойкой к тому же был включен какой-то энергетический барьер — угадывалось в воздухе слабое мерцание. Но вход никто не охранял.
— Только по тревоге, — заметив мой взгляд, сообщил Снег. — Все строгости — лишь в случае военных действий. У вас не так?
— Не так.
— Это ничего. Привыкнешь быстро…
Привыкать я не собирался, но говорить об этом, конечно, не стал.
— Идем.
Мимо холла, вполне сгодившегося бы гостинице без особых претензий — кожаные кресла, столики, огромный экран на стене, мы прошли к лестнице. Интересно, почему все расы в Галактике так цепляются за экраны — ведь технология, позволяющая проецировать качественное изображение прямо на воздух, очень проста? Даже на Земле ее разработали без всякой помощи чужих. Я старательно цеплялся взглядом за стены, пытаясь отыскать какие-нибудь картины. Чужая культура — самый верный путь к пониманию.
Одну картину я заметил. Море — или все же болото? — в лунном свете, серебристая дорожка на воде, парящая птица. Такие произведения искусства я тоннами возил для хиксоидов. Блин. Какая близкая культура!
С каждым шагом мне делалось все более не по себе. И не потому, что обстановка была чужой, а прямо наоборот. Ничего необычного. Разве что силовой барьер перед пустующим постом… впрочем, после парализаторов, сработанных умельцами ФСБ, такой барьер меня бы и в Звездном не удивил.
Близость культур?
Полноте.
У Геометров и то быт куда необычнее. А ведь Тень — это цивилизация, стянувшая сетью гиперпространственных ворот сотни планет. Цивилизация, мимоходом обратившая в бегство маленьких, но таких кусачих Геометров. Будь между ними и Геометрами серьезный конфликт, меня бы не приняли так легко и беззаботно…
И вот я на их планете. В мире, где склеенные из бумаги лодки носятся со скоростью гоночного автомобиля. На планете, где половина населения модифицирует природу под себя, а вторая половина модифицирует себя под природу. Здесь появление чужака не вызывает даже лишнего любопытства, а этот самый чужак успевает выучить местный язык, сам того не заметив.